– Древней технологии? – удивленно переспросила Мора.

Господин Ориус, сбившись, быстро заморгал. Он, кажется, не сразу понял, кто говорит. А может, просто не ожидал, что гостья его слушает, – бубня себе под нос, он смотрел скорее на госпожу Тааре, которая с большим любопытством, будто впервые, разглядывала вскрытую черепаху.

– Что, простите? – переспросил он.

– Вы сказали, технология древняя. Кто ее придумал?

– О, это такой вопрос, на который я, увы… – залепетал старик, шаря взглядом по комнате.

Лаборанты, которые не прекращали работ ни на секунду, замерли, голограммы застыли в воздухе, и только многорукий аппарат продолжал с тихим шелестом орудовать в панцире черепахи.

– Такой вопрос, позвольте… – шептал Ориус. – Такой вопрос!

Госпожа Тааре улыбнулась:

– Господин Ориус имеет в виду, Мора, что это очень хороший и важный вопрос. Боюсь, что господин Ориус очень набожен и говорить об истоках этой технологии ему сложно.

Ориус с облегчением закивал головой.

– Набожен? – переспросила Мора.

– О да, – кивнула госпожа Тааре. – Считается, что первые чертежи создали сами боги. Суеверие, конечно, и даже метафора: технология настолько хороша, что ее впору назвать божественной.

Тут госпожа Тааре наклонилась и с улыбкой прошептала:

– Но господин Ориус верит на самом деле. Он даже утверждает, что боги приходили к его прапрапра… – и еще много раз «пра» – дедушке.

Мора вздрогнула. О таком же говорил тот отмеченный на записи из архива, которую она успела просмотреть. Шлепая голыми ступнями, лабораторию пересекла рика с подносом.

– Нап-пит-тки, – пискнула она, приподнимая поднос повыше.

Запотевшие, украшенные нарезанными фруктами и цветными бумажными зонтиками стаканы смотрелись рядом со вскрытой черепахой странно.

– Попробуй, Мора. – Госпожа Тааре выбрала один из стаканов и протянула ей. – Это сок из ледяной ежевики. Ты ее, конечно, знаешь, но готова поспорить, что у себя дома ты такой не пробовала.

Мора нехотя приняла стакан. Стекло обожгло пальцы холодом. Она так задумалась про того отмеченного, что пить совершенно расхотелось. Ориус же схватил напиток с подноса, едва не опрокинув остальные стаканы, и, жутковато, тревожно сморгнув, осушил его в несколько крупных глотков.

– Но подождите, господин Ориус. – Госпожа Тааре свела брови и словно задумалась. – Вы столько рассказали о том, как создаете своих питомиц… Но боюсь, что вид проводимой операции слегка обескуражил нашу гостью. Расскажите лучше о том, на что они способны.

– О, конечно, конечно! – воскликнул Ориус. – Думаю, самое время переместиться на летную площадку. Я уверен, что вам, госпожа Тааре, будет небезынтересно услышать о наших последних успехах… Мы подняли планку на три миллиметра. Три!

Господин Ориус вскинул три пальца и потряс ими в воздухе.

– Подняли, значит, – отозвалась госпожа Тааре. – Ну, давайте посмотрим…

Старик так воодушевился, что перестал моргать. Перебирая коротенькими ногами, он заспешил к дверям.

– Пойдемте же!

Мора оглянулась на черепаху. Что творилось у нее в голове? Понимала ли она, что с ней делают?

– Не переживай за эту пациентку, – шепнула ей госпожа Тааре. – Черепах от природы тянет к юсмию. А после таких операций юсмий становится их частью. Как, думаешь, они себя чувствуют?

В ангаре глаза пожилых черепах казались такими каменными, что смотреть на них без содрогания не получалось. От старости такое происходило или дело было в чуждом, но дружелюбном, как выразился Ориус, металле, которым их начиняли?

Мора бросила последний взгляд на нейроцех, и тут сенсорные панели, тянувшиеся вдоль стен, странно задрожали. Лаборанты все так же сновали по комнате, словно не заметив ничего странного, но силуэты их стали меняться. Одни вытянулись, другие съежились, третьи раздались вширь, а лица подернулись дымкой, и черты разглядеть никак не удавалось.

Помещение вдруг вспыхнуло и пошло рябью, будто облитое жидким металлом.

– Нет-нет-нет, – зашептала Мора, отступая.

Окружение перестраивалось. Стены разъехались вширь, своды ухнули вверх, сенсорные панели исчезли, голограммы рассыпались на бесформенные частицы, и из этих крупинок уже собирались новые. Неужели это могло происходить где угодно?.. Мора хотела крикнуть, хотела вскинуть руку, чтобы развеять непрошеное видение, но тело ее уже не слушалось.

– Ты зачем сбежала? Как, как ты вообще сюда попала?

Рей сжимал локоть Ицы так крепко, что та поморщилась.

– Отпусти, пожалуйста, я никуда не денусь.

Она уже давно не видела Рея: миновала вся ночь и, кажется, даже больше, – Ица не считала. Ей понравилось изучать мир без его запретов, но много посмотреть она не успела. Только взлетела в челноке из старого ангара, подивилась тому, какой остров Рея на самом деле крошечный – не больше трех Бескрайних морей в поперечнике, – а потом увидела, что каариты устраивают свою жизнь именно на таких крошечных скалах, разбросанных по Бездне. Основная масса в этой части пространства была непримечательной: или земли, поросшие дикими лесами, заполненные морями и водопадами, или частные, с небольшими домишками, выстроенными посреди гладко выстриженных лужаек. Остров же с крупным кубическим зданием сразу привлек внимание Ицы.

По зданию она бродила долго. Стащила лабораторный халат в какой-то подсобке, натянула мягкие туфли, которые нашла там же, – Ица сразу поняла, что лучше здесь не выделяться. Но в здании, полном арканита и деловых, одетых в такую же лабораторную форму людей, на нее даже не смотрели. Конечно, она экранировала все сканеры, которые могли бы ее засечь; Ице показалось даже забавным то, как сильно полагаются эти люди на технику, а не на собственные глаза.

В зале с приглушенным, загадочным светом, который тут и там разливался от вспышек голограмм, она провела больше всего времени. Здесь немного пахло резиной, антисептиком и теплыми от неустанной работы арканитовыми платами – они распространяли мягкий, чуть едкий аромат, который щекотал ноздри. Люди в светло-желтом двигались вокруг, замирая то у одной голограммы, то у другой.

Ица тоже рассматривала сценки, которые разворачивались на этих голограммах, и долго не понимала, зачем они. Только потом, подключив Сеть, она поняла, что бытовые, словно бы несущественные события – мужчина с тростью пересекает площадь, девушка в длинной юбке босой ногой пробует воду в ручье, мальчишка тянется из-под лотка к незнакомому красному фрукту – все эти записи транслируются откуда-то издалека, из передатчиков, которые Сеть определила как «наночастицы». Сигнал от них поступал не слишком устойчивый, изображения людей нередко пропадали, едва появившись. Да и материал, из которого были сделаны эти наночастицы, Сеть обозначала неопределенно: создавалось ощущение, что эти частицы – капризный природный минерал, а не технология, созданная руками человека, и поведение их особому контролю не поддается. Зато, поняла Ица, они позволяют заглянуть туда, куда каариты не могут или не хотят отправиться сами – и все это, в зависимости от сигнала, в любое время дня.