Накинув на голое тело халат, я босиком пошлепала в ванную.Ванная у Таньки находилась рядом с кухней. Из-под двери пробивалась узкаяполосочка света — там кто-то был.

— Да я это, я, — долетел до меня приглушенныйголос Толика.

С кем это он? Ага, шнур телефонный. В Ригу, наверное,звонит. Клянется жене в верности.

Нет… С женой так не разговаривают. Уж больно тон деловой.Это в половине-то пятого утра?

Прижавшись к стенке, я затаила дыхание и прислушалась.

— Да, деньги уже у меня, — докладывал кому-тоТолик. — Правда, я рассчитывал на большую сумму, но, перевернув вверх дномвесь дом, ничего не нашел. Не понимаю, куда этот урод смог их спрятать? Я точнознаю, что деньги у него.

«Вот так так… — подумала я, плотнее приникая ухом кдвери. — А Толик не такой простачок, каким старается казаться. Онпереживает из-за каких-то денег… Из-за каких?»

— Не бери в голову, — продолжал Танькинухажер, — у меня железное алиби. Бабы сами ничего не поняли. Представляю,как они испугались, увидев такой сюрприз. Но в общем-то все прошло без лишнихосложнений. Правда, с деньгами неувязочка вышла. Ну да ладно, хоть какая-тосумма наскреблась. Получается, что я все-таки не зазря человека на тот светотправил. Ну, до связи!

Я метнулась в кухню и, не включая света, затаилась ураковины, схватив со стола пустой стакан.

«Жажда замучила», — вертелась на языке глупая фраза.Дверь ванной едва слышно скрипнула. Неужели конец?

Удаляющиеся шаги прозвучали для меня как торжественный марш.Ликование труб, звон литавр — «Прощание славянки» да и только. Даже жалко, что,кроме меня, этой радостной какофонии не слышал никто из присутствующих вквартире.

Постояв немного, скорее для порядка, я прошла в ванную,сняла халат и встала под душ. Прохладные струи смыли с меня остатки оцепенения.

Голова заработала с удвоенной силой. «Получается, что явсе-таки не зря человека на тот свет отправил…» С ума сойти: Толик — убийца. Ас виду тихий такой. «Бабы сами ничего не поняли…». Какие бабы? Может, мы сТанькой? «Представляю, как они испугались, увидев такой сюрприз…» Ког??а вТанькину квартиру ввалился Драный, мы действительно испугались. Все сходится.Драного убил Толик. Нет… Он не мог его убить. Они же братья. Пусть не родные,двоюродные, но все равно братья. Сколько здесь было слез, сколько воспоминаний…Из одной рогатки стреляли, одну сигарету делили на двоих — ах, ах! Слезы-то какраз и настораживают. Не верю я картинно ревущим мужикам. Хотя… Нет, не знаю, неберусь судить. Утречком шепну потихоньку Таньке, чтобы была поосторожнее.Впрочем, говорить ей что-либо сейчас бесполезно. Влюблена, дурочка, в очереднойраз влюблена. А значит, грудью встанет на защиту своего ненаглядного хахаля,будь он трижды проклят.

Что еще? Деньги. «Деньги уже у меня…» Рассчитывал он набольшую сумму, но и эта его вполне устраивает. Тысяча рублей — уже сумма, ноТолик, судя по всему, заполучил гораздо больше. Интересно, сколько?Вернемся-ка, кстати, еще разочек к этой фразе: «Деньги уже у меня». Переводим срусского на русский: они здесь. Остается только найти их.

Закрутив кран, я поспешно вытерлась стареньким полотенцем,до неприличия протертым на концах, натянула на влажное тело халат и вышла изванной. Пиджак Толика висел на вешалке. Чтобы не быть застигнутой на местепреступления, я сняла его и унесла в комнату. Пиджак был тяжелый, почти какпальто. Наводит на мысли, однако.

Проверим, проверим, что у нас там…

Во внутреннем кармане лежал большой сверток.

Сквозь полупрозрачный целлофан, перетянутая тонкой резинкойпосередине, на меня укоризненно смотрела знакомая физиономия американскогопрезидента. Так и есть, деньги. Доллары. Много долларов. Тысяч, наверное,двадцать или двадцать пять. Да, ровно двадцать пять. Сумма и в самом делеприличная. Но чтобы из-за нее убивать?

— Макс, — позвала я своего друга.

Макс, не открывая глаз, повернулся на другой бок.

Оставив деньги на столе, я отнесла пиджак на место.

— Макс, проснись, пожалуйста!

Я ласково потрепала Макса за ухо.

— А? Что? — Макс привстал и сонно посмотрел наменя, — Ленка, ты что не спишь?

— Не спится…

— А я вот наоборот… Даже не помню, как отключился…

Макс потянулся, сел рядом со мной и усиленно потер глаза.Затем посмотрел на пакет и с интересом спросил:

— Лен, а что это за пакет?

— Скажи, Максим, сколько денег ты еще должен? —задала встречный вопрос я.

— Какое это имеет значение?

— Большое. Это имеет большое значение не только длятебя, но и для меня.

— Всего каких-то двадцать пять тысяч баксов.

Остальное я уже погасил.

«Ну, Толик, ну, удружил, — возликовала я. —Получается, что теперь мы с Максом будем вместе!»

Не говоря ни слова, я протянула Максу пакет.

— Что это? — спросил он.

— Это деньги.

— Какие еще деньги?

— Те самые, в которых ты так нуждаешься! В пакете ровнодвадцать пять тысяч долларов. Утром погасишь свой долг и переедешь жить ко мне.Это же так здорово! Просыпаясь по утрам, мы будем завтракать вместе, а вечеромложиться в одну постель. Пройдет какое-то время, и я подарю тебеочаровательного малыша. Он будет похож на тебя, ведь ты очень красивый! Я будулюбить его еще больше, чем тебя. Из меня получится хорошая мать. Жизнь,настоящая жизнь, для нас только начинается, Макс. Мне хочется все начать счистого листа, будто бы и не было ничего в прошлом.

Раньше я думала, что жизнь горькая, как пилюля, а онаоказалась сладкая, как сахар. Это ты все изменил.

— Лена, я уже тебе говорил, кажется, но ты, видимо, неуслышала. Что ж, я повторю еще раз.

Я никогда не приму от тебя деньги. Я выкручусь сам.

— Но почему?! — Я почувствовала, что могуразреветься в любой момент, — Почему ты не хочешь взять эти деньги, ведь яих тебе дарю от чистого сердца!

— Потому что я их просто не возьму. И вообще, откуда утебя такая большая сумма? Если я не ошибаюсь, когда мы ложились спать, у тебяне было никакого свертка.

— Я взяла эти деньги у Толика, — честно призналасья. — Думаю, эти деньги куда нужнее тебе, чем ему. Тем более он их украл.Вот и получается: пришли легко и уйдут легко.