– Какого черта?

Долф хохотнул:

– Это новая товарная культура, будущее сельского хозяйства Северной Каролины – ну или, по крайней мере, как нас уверяют. Но обходится недешево. Этот виноградник мы заложили три года назад и не увидим никакой прибыли еще как минимум два, если вообще не все четыре. И даже тогда никаких гарантий. Но рынок сои в полном застое, с говядиной тоже не все гладко, а строевые сосны не растут быстрее, даже если тебе этого очень сильно хочется. Делаем сейчас основной упор на кукурузу, сдаем в аренду участок для башни мобильной связи, что приносит неплохие деньги, но твой отец беспокоится о будущем. – Долф указал на виноградные кусты. – Вот оно. Наша надежда.

– Это была ваша идея?

– Джейми, – сказал Долф. – Он убил два года, чтобы убедить твоего отца, и теперь от этого очень многое зависит.

– Стоит ли даже спрашивать?..

– Только чтобы просто завезти сюда кусты, угрохали целое состояние, и пришлось пожертвовать урожайными культурами. Ферма потеряла значительную часть денежного потока. – Долф пожал плечами. – Посмотрим.

– То есть риск довольно существенный?

Он обвел меня взглядом.

– Сколько твой старик заплатил за твои десять процентов?

– Три миллиона, – ответил я.

– Я примерно так и думал. Он говорит, что мы в полном порядке, но насчет своих денег держит рот на замке. Хотя, думаю, это для него болезненная тема.

– И теперь все зависит от Джейми?

– Верно.

– Черт, – только и смог вымолвить я. Риск был просто невероятный.

– Пан или пропал, вот что тебе скажу.

Я внимательно посмотрел на старика. Ферма была всей его жизнью.

– И вас это устраивает?

– Через месяц мне стукнет шестьдесят три. – Долф искоса посмотрел на меня и кивнул. – Но твой отец никогда еще меня не подводил, и не думаю, что собирается подвести и сейчас.

– Ну а Джейми? – спросил я. – Он вас когда-нибудь подводил?

– Что есть, то есть, Адам. Не будем загадывать.

Мы немного помолчали.

– Отец собирается продавать землю энергетикам, Долф?

Когда он ответил, в голосе его звучали жесткие нотки:

– Беспокоишься, как бы не упустить свой куш?

– Вы ко мне несправедливы.

– Ты прав, Адам. Наверное, действительно несправедлив. Но я уже видел, что деньги тут делают с людьми.

Долф отстраненным взглядом уставился в лобовое стекло.

– Искушение, – произнес он, – сводит людей с ума.

– Так вы думаете, он это все-таки сделает?

Что-то сместилось в глазах у старика, и он отвернулся от меня, глядя вниз на длинные ряды многообещающих виноградных кустов.

– Отец когда-нибудь объяснял тебе, почему эта ферма называется «Красная вода»?

– Я всегда полагал, что из-за глинистой воды в реке.

– Не совсем так.

Долф завел пикап и развернулся.

– Куда мы едем?

– На утес.

– Зачем?

– Увидишь.

Этот утес был самой высокой точкой наших владений – массивный пласт гранита, который вполне мог бы сойти за небольшую гору. Бо́льшая часть склона его поросла лесом, но вершина оставалась практически голой – почвы там было слишком мало, чтобы хоть что-то росло. Эта природная возвышенность обеспечивала отличный обзор на реку с севера и была наиболее труднодоступной частью всей территории фермы.

Долф опять заговорил, только когда мы доехали до подножия утеса. Ему пришлось повысить голос, когда пикап стал с грохотом подскакивать в размытой колее, ведущей к вершине.

– Некогда все окрестные земли были страной индейского племени сапона. Где-то тут поблизости стояла их деревушка – наверняка на нынешней территории фермы, хотя ее точное местонахождение так до сих пор и не определили. Как и большинство индейцев, сапона не хотели так просто расставаться со своей родной землей. – Он показал на разбитую колею перед нами. – Свой последний бой они дали прямо вот здесь.

Мы выкатились из леса на плоское плато, поросшее жиденькой травкой. На северном краю вздымающийся из земли гранит образовывал зазубренную стену футов тридцати высотой и с четверть мили в длину. Обнажение породы было испещрено трещинами и глубокими расщелинами. Долф остановил пикап прямо под ним и выбрался из кабины. Я последовал его примеру.

– В этой деревне жили как минимум человек триста, и все они под конец сбежали сюда. Женщины, дети… Все.

Долф выдернул из каменистой земли длинную травинку и растер ее между пальцами, ожидая, пока его слова улягутся у меня в голове. А потом двинулся к каменной стене.

– Самая высокая точка, – произнес он, указывая на нее перепачканным травой пальцем. – Единственное место, подходящее для последнего сражения. Все вокруг отлично видать на многие мили.

Остановившись, старик показал на узкую расщелину в камне, в самом основании стены. Я знал это место, поскольку отец частенько предупреждал меня, чтобы я держался оттуда подальше. Расщелина была очень глубокой.

– Когда все было кончено, – продолжал Долф, – тела побросали вон туда. Мужчины были застрелены, естественно, но большинство женщин и детей были еще живы. Их сбросили туда первыми, а трупы навалили сверху. Легенда гласит, что в водоносный слой впиталось столько крови, что еще очень долго вода в окрестных ручьях оставалась красной. Отсюда и название.

Мне показалось, что все тепло во мне угасает.

– Откуда вы всё это знаете?

– Какие-то археологи из Вашингтона раскапывали этот провал в конце шестидесятых. Я был здесь, когда они этим занимались. И твой папенька тоже.

– Как вышло, что я ничего такого не слышал?

Долф пожал плечами.

– Это было совсем другое время. Никого это особо не заботило. Это не считалось за новость, заслуживающую внимания. А потом, твой отец дал разрешение на раскопки только при условии, что все будет сделано по-тихому. Не хотел, чтобы сюда стали толпами являться любопытствующие и кто-нибудь по пьяни свернул себе башку, пытаясь отыскать наконечник стрелы. Наверняка остались какие-то пыльные бумаги на все эти раскопки, я просто уверен. Может, в университете в Чапел-Хилле[23] или где-нибудь в Вашингтоне. Но в новостях про это не трубили. Не так, как стали бы сейчас.

– Почему отец мне никогда про это не рассказывал?

– Когда ты был еще мал, он просто не хотел тебя пугать. Не хотел, чтобы тебя беспокоили призраки и все такое – или же сама природа человеческая, раз уж на то пошло. А потом, когда ты стал постарше, уже Джейми с Мириам были слишком малы. Полагаю, что к тому моменту, как вы все выросли, ему уже просто стало не до того. Так что на самом-то деле ничего загадочного.