Сделав шаг, я завалилась назад и едва не упала. Клинт поймал меня, помог преодолеть кажущиеся очень высокими ступени и распахнул дверь, которую я не смогла бы открыть сама.

– Вот и все. Я разожгу огонь.

Я упала в кресло-качалку и смотрела, как он суетится у камина. Скинув перчатки, он взял дрожащими пальцами спички, но не сразу смог зажечь. Мы оба тяжело дышали, выбрасывая в воздух клубы пара. К счастью, пламя занялось, и вскоре до меня добралось благословенное тепло. Я так замерзла, что не чувствовала даже лица.

Клинт стянул с себя куртку, мокрый свитер, штаны и скинул ботинки. Затем он стремительно подошел к стоящему у кровати шкафу и открыл ящик, выдернув толстовку, быстро надел ее через голову. Затем таким же резким движением извлек чистые джинсы. Несколько минут он перебирал вещи, пока не нашел еще одну толстовку и спортивные штаны. Свободной рукой он сорвал с кровати вязаное шерстяное покрывало и бросился ко мне. Я все еще дрожала от холода. Он долго возился с молнией на моей куртке, наконец справился, быстро снял ее с меня и принялся стягивать кашемировый свитер.

– Эй, – запротестовала я, но это было бесполезно.

Клинт освободил меня от сапог, а потом и от кожаных брюк, пока я, шатаясь, переступала с ноги на ногу. Он методично растер мне все тело шерстяной накидкой и одел меня.

– Сиди грейся, а я приготовлю теплое питье, – сказал он и усадил меня в кресло, заботливо придвинув ближе к камину, накрыл меня пледом и унесся в кухню.

– Не человек, а торнадо, – проворчала я, едва шевеля наверняка синими губами.

Я слышала, как он гремел посудой, хлопал дверцей холодильника. Подавшись вперед, я наклонила кресло так, чтобы быть ближе к огню, и вытянула руки. Наконец меня перестала бить дрожь.

Клинт вернулся очень быстро и протянул мне кружку, от которой поднимался пар:

– Выпей.

Я послушно сделала глоток. Горячий шоколад, насыщенный и ароматный. Он наполнил меня теплом и успокоил пустой желудок. Клинт уже убежал, но появился, прежде чем я успела позвать его. В руках он держал поднос с наспех сооруженными сэндвичами, кастрюлькой с шоколадом и еще одной кружкой. Прежде чем сесть рядом, он вложил мне в руку сэндвич. Я впилась зубами в толстые куски ветчины и сыра, уложенные между двух ломтей домашнего хлеба, и подумала, что в жизни не ела ничего вкуснее. К счастью, моя тошнота, видимо, исчерпала свои силы утром и сейчас меня не беспокоила.

– Очень вкусно, – произнесла я.

– Ешь, – отрезал Клинт и отвернулся к камину. Затем, видимо пожалев о грубости, посмотрел на меня и улыбнулся: – Тебе станет лучше.

Я благодарно улыбнулась, и мы закончили трапезу, думая каждый о своем.

Допив шоколад, я сладко зевнула.

– Тебе надо поспать.

Меня охватил ужас.

– А если Нуада вернется? – Наверное, я не смогу пережить еще одну встречу с ним.

Клинт взял меня за руку и помог встать.

– Нуада – это то существо, что было на поляне?

Я непроизвольно сжала пальцы:

– Он вождь демонов, с которыми мы сражались. Но он должен быть мертв.

Клинт освободил руку и приложил палец к моим губам:

– Расскажешь, когда выспишься. Не думаю, что он появится сегодня. Его тело еще не до конца сформировалось, а на восстановление уйдет больше времени, чем у нас.

– А если ты ошибаешься?

– Я узнаю, если кто-то или что-то приблизится к дому.

– Как? – встрепенулась я.

– Поверь мне на слово. – Он подтолкнул меня к кровати и уложил на уютный матрас. Мне стало так хорошо, что долго бороться со сном я не могла. Я свернулась и закрыла глаза. Клинт сделал шаг, чтобы вернуться в кресло у камина, но я приподнялась и схватила его за руку.

– А здесь есть еще одна кровать?

– Нет, – ответил он. – Только стол и компьютер.

– Тогда ложись здесь. Ты ведь тоже устал.

Клинт поднял на меня глаза, помедлил, но кивнул и лег на другую половину кровати. Матрас колыхнулся под его весом. Я лежала к нему спиной и не видела выражения его лица, когда он обнял меня за талию. Я должна была воспротивиться, но провалилась в сон раньше, чем смогла додумать мысль, расслабившись благодаря успокаивающему теплу его тела.

Сон был непривычно тревожным, совсем не тем легким и приятным путешествием в страну сновидений, как раньше. Я была постоянно настороже, ожидая повторения кошмара. Вместо этого перед глазами замелькали сцены из детства, и я пригляделась внимательнее к одной из них.

На пригорке стоял красный кирпичный дом, какие строят на ранчо. Перед главным входом выложенный плиткой дворик, окруженный кустами будлеи и клумбами с кирпичным бордюром, где пышно цвели петунии. Вокруг огромного камня стояло не меньше полудюжины стульев, все поржавевшие, но каждый по-разному. В стороне раскинул ветви старый дуб. Я с улыбкой смотрела, как ветер играет листвой; он часто кружил в этом дворе.

Дверь распахнулась, и на сцене появился папа. На плече его висел недоуздок, в руке был какой-то предмет, похожий на пестик для колки льда. Он сел на один из стульев, бросив недоуздок на камень, и склонился над ним. Затем он принялся что-то закручивать отверткой, сильно надавливать и ловко вращать, красиво играя тренированными мышцами футболиста, плохо сочетавшимися с пепельно-седыми волосами.

Умом я понимала, что вижу его во сне, но мне все равно было радостно и приятно. Ведь отец был жив, пусть и в этом мире!

– Милый! – Из дома донесся протяжный голос мачехи, и она появилась на крыльце. – Ты не думал о том, что можно купить новый и не возиться с этим старьем?

– Нет, нет… – бормотал отец. – И этот еще послужит.

– Ясно. Хочешь холодного «Куэрса»?

– Было бы неплохо. – Он повернулся, и губы растянулись в улыбку.

Внезапно движение остановилось, картина застыла. Мое сознание стало тревожным, я оглядела окрестности у дома и заметила темный туман, будто сочащийся из земли.

«Ты принадлежишь мне. Пока я не получил тебя, уничтожу все, что ты любишь. И в этом мире, и в другом». Слова вращались, перекатываясь в голове, как гладкие круглые камешки, пока образ отца не затянуло черной пеленой, и я перестала его видеть.

Я резко открыла глаза и сразу увидела спину Клинта, подбрасывающего поленья в огонь. Мне пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы немного успокоиться, но сердце все еще колотилось, когда он повернулся.

Как и прошлой ночью, я была уверена, что пережила не один из тех Волшебных снов, во время которых богиня отправляла меня в путешествие, ведь она всегда показывала то, что происходило на самом деле. Это больше походило на кошмар, что было несложно понять по очевидным признакам. Что, если власть Эпоны не распространяется на этот мир? Внутренний голос подсказывал, что здесь она не может распоряжаться как пожелает, и с проникшим сюда злом как-то связан Придери. Возможно, Эпона старается меня предупредить. Сильная волна последовавших эмоций утвердила меня в мысли, что это не простое предчувствие.