— Да что же, сердца у меня нет?! Слышишь, как стонет? Больно ему! А двуцветники все лечат. Может, и эту напасть вылечат?

— Думаешь? — произнесла Лиззи с надеждой.

Она забралась в свое царство коробочек и пластырей, вынула большой, с ладонь, и принесла мне.

Его я приложила на дрожащее, пышущее жаром плечо мальчишки, прижала.

Тот вздрогнул по моими руками, сделал попытку подняться, вырваться.

— Ой, печет! — заверещал он, пытаясь оттолкнуть меня. — Печет!

Странная какая реакция. Никогда и никого не жгло. Может, это на упыриный яд так действует?

Впрочем, жжение прошло быстро. Несколько секунд — и мальчишка вдруг обмяк в моих руках, завалился вдруг на бок и… захрапел.

— Он что, уснул?! — изумленно произнесла Лиззи.

— Так сколько маялся от боли, — ответила я, поднимаясь. Мальчишка, раскрыв рот совсем по-детски и тонко свистя носом, лежал на половике у камина. — Настрадался.

Я приподняла пластырь.

Раны еще были свежи, а вот черные прожилки вокруг них исчезли.

— Действительно лечит? — изумилась Лиззи. — Даже упыря можно вылечить?

— Невероятно, — пробормотала я. — Двуцветники, упыри… с ума сойти можно!

Я ничего не знала об упырях. Я ничего не знала об их заразных укусах. И где мне было почерпнуть знаний, кроме аптекарской библиотеки? Только там.

Ведь с мальчишкой надо было что-то делать.

Если он опасен, надо сказать Господарю! Да и о шастающем рядом кровососе тем более! А если мальчишка не опасен… так его долечить требуется.

— Мрак, стереги его! — велела я собаке. — А мы с Лиззи в дом сходим. Посмотрим, есть ли что в книгах про упырей. И что там написано.

Мрак послушно улегся рядом со спящим. Подозрительно и удивленно обнюхал его, словно выискивая опасность, насторожившую его в начале. Лизнул бледную кожу. Привалился теплым боком к тощему детскому тельцу.

Я прикрыла спящего своей старой шубой, и мы с Лиззи направились к дому, в библиотеку старого аптекаря.

Такие вести мне совсем не понравились.

Упырь, серьезно?!

И, главное, об упырях я знала меньше, чем ничего!

Может, Эльжбета и знала что-то, только ее сознание из меня совсем уж выветрилось.

Кабинет аптекаря наемным рабочим и уборщицам я трогать не велела. Еще побили б нечаянно лабораторную посуду, или в яд залезли б и потравились.

Решила — сама управлюсь. За одним и книги целее останутся, что хранятся в шкафу.

Книг про всяческую нечисть мы с Лиззи нашли несколько. И пара бестиариев, и рецепты отваров и трав, отпугивающих ту или иную нечисть.

И каково же было мое изумление, когда я нашла там вполне серьезную главу об упырях!

То есть, это были не выдумки темных людей! А реальная опасность!

Там был подробный рисунок этого существа. Серовато-зеленое изможденное тело, плоский нос, острые зубы. И рисунки с его потрохами — видно, убивали и разрезали эту тварь, чтоб посмотреть, что у него внутри.

В качестве оберегов от него, верно, использовали соль и серебряную воду. И еще отвар из душицы и мечелистника. Чтоб нечисть близко не подходила. Но сейчас их взять было негде.

Клотильда все перепортила, зараза… Что в голове у нее, опилки?! Это ведь полезные травы! Лечебные. Всегда пригодились бы!

— Упыри бывают прирожденные и обращенные, — прочла я. — Обращенные — значит, искусанные. Обращение идет долго. После укуса сильная изматывающая боль… ага… И да! — я с ликование подчеркнула ногтем нужную строку. — Лечится настойкой из двуцветника! Две недели по капле… На любой стадии обращения можно вылечить! Только вот сам излечаемый может быть уже против излечения. Ему уже может нравиться кусаться.

— Этот вроде не против, — заметила Лиззи. — Сестрица, знаешь, о чем я подумала? Мрак-то, наверное, упыря гонял. С ним подрался. Помнишь, он раненый пришел? Не в господаревом ли обозе пряталось это чудовище? С ним, небось, приехало…

— Вот и я об этом подумала, — ответила я ей. — Ах, ужас-то какой, — бормотала я. — Живо одевайся и собирай мешочки с солью, все, что были в доме! Пойдем с Мраком, обсыплем все кругом! Вдруг упырь вернется?!

Мы вернулись во флигель, за собакой. Мрак лежал рядом с мальчишкой в обнимку. Тот обхватил собаку, зарылся лицом в теплый мех и свистел носом, как закипающий чайник.

Мрак терпел, замерев неподвижно, и кося на нас одним глазом.

— Мрак, нечего валяться! Собирайся-ка, пройдемся немного.

Пес с готовностью подскочил, скинув с себя тонкие мальчишеские руки и встряхнувшись. Мальчишка даже не пошевелился, продолжая сопеть.

Одной теперь боязно было идти, даже при свете дня. Лиззи я оставила со спящим, велела закрыться, а сама с Мраком пошла к забору, огораживающему дом.

Мрак бежал впереди, словно понимал, зачем я иду. Я думала, пробираться в снегу вдоль забора будет сложно, но оказалось, что Мрак там уже натоптал тропинку. Это был его обычный путь.

Я шла и потихоньку сыпала соль на снег. И Мрак, оборачиваясь, одобрительно чихал, и продолжал идти, помахивая хвостом.

В укромном закутке, у деревьев, через забор явно кто-то перелез. В одном месте, присыпанная снегом, явно была кровь, следы борьбы, черная шерсть.

Был притоптан и примят снег, словно кто-то валялся тут. Мрак добежал до этого места, обнюхал, порыкивая.

— Ах, вот где тебя поранили, Мрак, — пробормотала я.

Это место я посыпала солью особо щедро. Кто знает, почему именно здесь зверь пролез. И полезет ли еще раз. Но пусть лучше не сможет!

Мрак, наблюдая мои манипуляции, остался очень доволен. Он разбаловался, начал скакать, как будто радовался устроенной чудовищу неприятной ловушке.

Так мы обошли весь наш дом, окружив его солевым кольцом.

На дорожку у дома я посыпала соли, и вокруг флигеля тоже.

Нечего шастать кому попало!

Но все же сердце было неспокойно. Ничего себе, новости! Чудовища бродят на каждом шагу! И ладно двери у нас крепкие… а окна? Ажурные рамы, тонкие стекла…

— Надо ставни потолще, — сказала я Мраку.

Пес одобрительно гавкнул.

Лиззи, выслушав, что я сделала на улице, одобрила мои действия.

— Правильно, — сказал она. — Лишним не будет. Хотя упырю и воды-то нашей достаточно. Мы ею умываемся, белье стираем. Ему до нас касаться чистый яд! А вот поселок в опасности…

— Так надо Господарю сказать! — горячась, выдала я. — Ведь он с такими чудищами сражался. От земель своих отгонял. Не понравится ему,