А вот теперь она задела Леона за живое. Он знал, что нельзя примерять на себя преступления, это неправильно и ни к чему хорошему не приведет. Но иногда иначе не получалось, и теперь он думал, что было бы, если бы он оказался на месте Полины. Если бы Анна пропала, а потом обнаружилась измученной, истощенной, мертвой… Он бы тоже мстил и делал это куда безрассуднее и яростнее, чем Полина. Плевать на весь белый свет, лишь бы добраться до ублюдка!

То, что он думал об Анне, а не о Лидии, его даже не удивляло.

— Но ее вендетта бессмысленна и опасна, — добавила Анна. — Полина не понимает, с кем имеет дело. Она явно убеждена, что все по-прежнему сводится к деловым разборкам. Но даже в этом у нее не так много опыта, если учитывать, что раньше Увашевы играли по правилам.

— Ты считаешь, что потеря Закревского так повлияет на этого психа, что он спать не сможет?

— Дело не в Закревском. Думаю, он был не важнее для своего шефа, чем Питзел для Холмса. А Холмс, кстати, убил Питзела ради очередной аферы со страховкой. Как видишь, такие люди друзьями не дорожат, они вообще слабо понимают, что такое дружба. Но этим нападением Полина лишила его любимого орудия, вторглась на его территорию, и он ответит.

Если учитывать, что Соню Селиванову он убил просто так, без какой-либо причины, то не стоило надеяться, что у него не хватит решительности напасть на Увашеву. Это дело и раньше было сложным, а теперь стало только хуже.

Леон впервые в жизни понимал Ингу: все-таки не стоит посторонним, да еще и дилетантам, лезть не в свое дело.

— Ну и что дальше? — поинтересовался он. — Как-то спасать эту дуреху надо! Предупредим полицию?

— Нет необходимости. Даже если Шипова и компания не догадаются, чего на самом деле добивается Полина, они будут следить за ней, как за подозреваемой. А мы зайдем с другой стороны.

— Какой?

— Нам нужно предупредить Полину, объяснить ей, с кем именно она связалась, — ответила Анна. — Она схватила кость, которой поперхнется, и она должна понять это. В идеале Полине лучше уехать из страны и не возвращаться, пока он не будет найден.

— Будет ли?

— А у нас уже выбора нет, — беззаботно пожала плечами Анна. — Рано или поздно он узнает про всех, кто связан с его делом: про нас, про Шипову, про брата твоего. Это стало неизбежным с тех пор, как мы нашли тело Селивановой: он не хотел, чтобы мы ее находили. Если он действительно похож на Холмса, теперь все просто — или он, или мы, иначе и быть не может.

* * *

Наверное, глупо было надеяться, что он не только выживет, но и придет в себя, чтобы дать показания. Да, очень глупо… Но порой Инге так хотелось верить в справедливость, общую для всех, что здравый смысл просто отступал. Она утешала себя лишь тем, что никто не узнает о ее наивных надеждах.

Лечащий врач Ильи Закревского только на третьи сутки согласился поговорить с ней. Это был мужчина средних лет, уставший настолько, что Инга невольно поражалась: как он вообще на ногах стоит?

— Вот теперь можно утверждать, что он выживет, — сказал врач, болезненно потирая виски. Скорее всего, он уже не думал о том, с кем разговаривает, ему хотелось, чтобы эта беседа как можно скорее закончилась. Инга и сама была бы рада отпустить его, но ей нужны были ответы.

— Выживет — а дальше что?

— Дальше, боюсь, уже ничего. Открытая черепно-мозговая травма, мозг сильно пострадал — чего ж вы хотите? Организм у него крепкий, молодой все-таки. Поэтому он будет цепляться за жизнь, а мы — его лечить. Его дальнейшее будущее зависит от воли родственников.

Значит, Илье, которому не было и тридцати двух, предстояло стать «овощем». Вряд ли его лечащий врач заблуждался, другие медики, занимавшиеся его лечением, подтверждали мрачный прогноз. Выживет? Да. Очнется? Нет. Показания? Вы с ума сошли?

У его семьи были деньги — и огромные деньги, все деньги мира. Но сейчас этим людям предстояло усвоить, что не все покупается и продается. Что толку бегать туда-сюда с чековой книжкой, если заплатить просто некому? Нет, они могут надеяться, тратиться на клиники, экстрасенсов, целителей Амазонки и прочую экзотику. Однако рано или поздно им придется поднять белый флаг.

Это безумно злило Ингу. Она не оправдывала Илью и по-прежнему верила, что он мог быть связан с теми убийствами. Но это не давало Полине Увашевой никакого права устраивать самосуд! Вчера Инга разговаривала с этой дамочкой, и вспоминать ту встречу ей до сих пор было противно.

Перед ней сидела моложавая, ухоженная бизнес-леди и смотрела на Ингу с королевской гордостью. Слова о том, что она была не права, Полина просто пропускала мимо ушей. Ей и в голову не могло прийти, что ей что-то не дозволено. В смерти своего мужа она видела индульгенцию за все будущие грехи. Самонадеянная, холодная, властная, она не понимала, что сделала хуже самому Сергею! Ведь теперь расследование снова остановится, и его настоящий убийца все-таки уйдет безнаказанным.

Инга наконец позволила уставшему врачу уйти, а сама направилась к Илье. В этом не было необходимости, и это было нежелательно. Если бы она была простой посетительницей, ее бы никогда не пустили в реанимацию. Но полицейское удостоверение открывало многие двери, и Инга порой этим пользовалась.

Она и сама не знала, зачем она идет к нему. Что она надеется там увидеть, что может увидеть? Искалеченного парнишку, окруженного медицинским оборудованием? Он теперь зависит от этих машин — и будет зависеть остаток дней своих, до тех пор, пока его родня не признает поражение. Инге хотелось посмотреть на него, потому что из подозреваемого он превратился в одну из тех жертв, для которых она и добывала справедливость. Она пока не бралась сказать, как справится с двумя сложнейшими делами одновременно, однако она не собиралась отпускать Полину Увашеву безнаказанной.

Она ожидала увидеть только Илью и была крайне удивлена, когда из его палаты вышел мужчина в белом халате, небрежно наброшенном поверх дорогого делового костюма.

Он точно был не из врачей! На вид ему было около шестидесяти, но это оказался тот редкий случай, когда возраст ничего не забрал у него: ни властную осанку, ни уверенную походку, ни аристократичное выражение лица. Белоснежный оттенок седины лишь придал ему благородства, а взгляд и вовсе казался молодым.

Именно из-за этого взгляда, устремленного на нее, Инга и смутилась, хотя ей следовало бы разозлиться: кого это сюда пустили?! Она не знала этого мужчину, хотя его лицо показалось ей смутно знакомым.

Обойти ее мужчина не мог, это было бы слишком большой наглостью. При этом он не выглядел ни испуганным, ни взволнованным. Он остановился перед Ингой и чуть наклонил голову в знак приветствия.

— Добрый вечер. Вы, должно быть, занимаетесь расследованием этого дела?

Догадаться было несложно — Инга приехала в больницу в полицейской форме.

Голос у мужчины был низким, бархатным, вкрадчивым, из тех голосов, которые хочется слушать как можно дольше. Но Инга не дала себе поддаться наваждению, она наконец опомнилась.