— Д-аа уж! Тут столько дорог налево-направо. Куда он свернул? По любому тут все надо прочесывать.

— Работа аховая, — кивнул Смирный. — Придется дополнительно привлекать гражданских лиц — сами не справимся.

— Ну что, Василич, едем задерживать этого черта? — предложил сыщик, как только все сели в машину. — Время шесть, сейчас тепленького возьмем.

— Едем! — решительно ответил старший.

Заехав во двор, оперативники сразу отметили, что «Нивы» нет на обычном месте.

— Ого, он куда-то уехал, — предположил Овсянников. — Дал деру или прячет труп?

После настойчивого стука дверь открыла Барагозова и недовольно спросила:

— Что опять случилось? Когда же вы нас оставите в покое?

Ничего не говоря, сыщики оттеснили женщину в сторону и зашли в квартиру. Навстречу им из спальни вышел полностью одетый Барагозов, на которого Овсянников сразу же застегнул наручники.

— Барагозов, на этот раз ты от меня не уйдешь, — сквозь зубы процедил оперативник.

— Вы что опять занимаетесь беспределом? — угрожающе высказался хозяин. — Думаете, что на вас не найдется управа? Тася, позвони в прокуратуру, пожалуйся, что милиционеры учиняют беззаконие…

— Где твоя машина? — спросил его сыщик, перебив на полуслове.

— В гараже. А зачем вам понадобилась моя машина?

— Почему в гараже, а не во дворе как обычно?

— Темно стало, пацаны своруют радиолу. Уже воровали однажды, разбили стекло.

— Ты спишь или куда-то собрался?

— Разбудили же, да еще и спрашивают, — усмехнулся мужчина.

— А почему в верхней одежде?

— Как хочу, так и сплю, — ухмыльнулся задержанный и с сарказмом добавил: — Вам забыл доложить, как мы спим с женой.

— Вы в чем его на этот раз подозреваете?! — заверещала женщина, слушавшая весь этот разговор. — Уже надоело! Я сегодня же иду в прокуратуру!

— Это ваше право, — резко бросил сыщик. — Но, прежде чем посетить прокуратуру, вам придется поехать с нами в милицию.

— Никуда я не поеду, — взвизгнула хозяйка. — У меня дети малые.

Тут только сыщик заметил, что из спальни испуганно выглядывают девочка двенадцати лет и мальчик возраста первоклассника.

— Ладно, — кивнул Смирный в сторону Овсянникова. — Отведи задержанного в машину, пусть водитель присматривает за ним, а мы с тобой проведем обыск.

— Опять обыск! — крикнула Барагозова. — Где санкция прокурора?!

— Имеем основания, — спокойно ответил Смирный и указал сыщику: — На обратном пути прихвати двух понятых.

Обыск ничего не дал, и оперативники решили поговорить с хозяйкой.

— Таисия Альбертовна, чем занимались вчера весь день? — спросил ее Смирный.

— Чем, чем?! — недовольно буркнула женщина. — Отдыхали, были дома.

— А муж? Он куда-нибудь выезжал?

— Никуда не выезжал, был с нами.

— Точно, не ошибаетесь?

— Нет, не ошибаюсь.

— Хорошо, Таисия Альбертовна, мы к вам еще приедем, будьте дома.

— А мужа когда отпустите?

— Мы его уже не отпустим! — со злостью выкрикнул Овсянников. — И ты пойдешь следом! А детей в детдом!

— Все, с вами я больше не разговариваю, — сверкнула бешеными глазами женщина. — Встретимся у прокурора.

Сев в машину, Смирный поинтересовался у Барагозова:

— Где ключи от гаража и машины?

— Здесь, — похлопал задержанный себя по карману куртки.

Взяв в руку ключи, Смирный приказал водителю:

— Заворачивай за дом, там гараж задержанного. Проведем осмотр и изымем машину.

Осмотрев гараж, Смирный протянул Овсянникову ключ от «Нивы».

— Слава, пригони машину в отдел, поставь на стоянку. Пусть следователь хорошенько осмотрит ее.

В отделе милиции Овсянников стал допрашивать подозреваемого.

— Куда сегодня выезжал? — спросил его сыщик.

— Никуда не выезжал, — хмуро ответил Барагозов и спросил: — А куда я должен был выехать?

— Вчера между одиннадцатью и двенадцатью часами дня твою машину видели на улице Пионеров.

— Это не моя машина, — мотнул головой задержанный. — Я вчера никуда не выезжал. Да, был в гараже, заводил машину, отрегулировал клапаны, но никуда не выезжал.

— У нас имеются свидетели, которые видели твою машину.

— Да хоть сто свидетелей, — усмехнулся подозреваемый. — Они видели не мою машину.

— Значит, отрицаешь, что куда-то выезжал?

— Да, отрицаю. Никуда я не выезжал.

— Я тебя задерживаю на трое суток. За это время мы найдем полный набор доказательств, тогда пеняй на себя, — пригрозил ему сыщик.

— Ищите, доказывайте, — вызывающе бросил Барагозов. — Но учтите, это вам даром не пройдет. Старые времена прошли, сейчас за незаконный арест самому можно загреметь в тюрягу.

— Ну что ж, посидим вдвоем, — усмехнулся сыщик, заполняя протокол о задержании на трое суток подозреваемого в совершении тяжкого преступления.

В этот день милиционеры и гражданский актив (сейчас бы их называли волонтерами) прочесали местность в том районе, где Ковальчуки видели в последний раз «Ниву», но никаких следов преступления не было найдено. Следователь прокуратуры, осмотрев машину, также ничего не смог обнаружить.

Из ГАИ поступил список всех автомашин «Нива» желтого цвета, зарегистрированных в Энске и в близлежащих населенных пунктах. Таких автомашин набралось двадцать два, водители которых пояснили, что в день пропажи девочки они не проезжали по улице Пионеров.

На второй день после задержания подозреваемого Овсянникова вызвали к прокурору, который спросил:

— Какие доказательства имеются в отношении гражданина Барагозова, что он причастен к исчезновению Богдановой?

— Пока никаких. Проверяем различные версии.

— Как?! — оторопел прокурор. — Вы закрыли человека без доказательств?!

— Доказательства будут, если подозреваемый будет сидеть в камере. На свободе он никогда не признается в совершении преступления.

— Что за вольности в трактовке закона?! — воскликнул прокурор. — Жена написала жалобу в областную и Генеральную прокуратуры, обратилась к самому Ельцину. Немедленно освободить и написать объяснительную! Будете наказаны!

Скрепя сердце, сыщик освободил Барагозова. Прежде чем тот вышел из изолятора, сыщик схватил его за грудки и процедил:

— Гнида, живи и остерегайся!

7

Прошло несколько дней. Несмотря на все старания, Оксана не была обнаружена ни живой, ни мертвой, а это еще более усугубляло скверное настроение оперативников. Овсянников, еле скрывая свою бессильную злобу, возобновил дело «Грибник» и поклялся всеми святыми, что не прекратит его до тех пор, пока Барагозов не закончит жизнь расстрельным приговором. Он уже несколько раз вытаскивал фигуранта и вел с ним «душещипательные» беседы, после которых на него сыпались жалобы во все инстанции, что в конце концов встал вопрос о его наказании самым серьезным образом.

Как-то раз Овсянникову позвонил Ягелев и с издевкой спросил:

— Вы когда-нибудь собираетесь раскрывать убийства детей? Таким макаром в Энске не останется ни одного ребенка.

Ничего не говоря, сыщик бросил трубку. Через неделю из центрального аппарата поступил приказ о наказании руководителей энской милиции за слабую профилактику и раскрытие преступлений, связанных с пропажами детей, где Овсянников предупреждался о неполном служебном соответствии. Это говорило о том, что сыщик стоял одной ногой на гражданке.

— Твой Ягелев постарался, — усмехнулся Смирный, зачитав грозный приказ. — Всем всыпали по первое число.

— А с