— Алло! — проговорил Филипп в трубку, и Александрепоказалось, что у него недовольный голос. — Это тебя. — Он протянул ей трубку изачем-то ушел на кухню.

Проводив его взглядом, Александра сказала:

— Да!

— Саша, — просипел в трубке дрожащий голос, совсемнезнакомый, — Саш, ты можешь прямо сейчас ко мне приехать?

— Кто это? — перепугалась Александра. — Кто это говорит?

— Саш, это я, Маша, — ответил голос. — Не пугайся. Но я тебяумоляю, если можешь, приезжай скорее…

— Мань, это ты? — переспросила Александра, не зная, что идумать. — Что случилось?

— Приезжай, — сказала Маша и повесила трубку.

Нажав знакомую с детства облезлую кнопку звонка, Александраприслушалась к тишине за дерматиновой дверью. Внутри у нее все мелко тряслось.

— Ну что? — негромко спросил Филипп.

Александра покачала головой. В подъезде старого дома былохолодно и сыро, как в погребе. И пахло так же — плесенью, мышами и почему-токартошкой. В соседней квартире неожиданно залаяла собака, Филипп звякнулключами от машины, которые держал в руках, и все опять стихло.

Александра позвонила еще раз.

Оглушительно бабахнула подъездная дверь, кто-то торопливобежал вверх, перескакивая через ступеньки. Филипп посторонился, освобождаядорогу.

— Сань, это ты? — закричала Лада, не добежав до них одногопролета.

— Я, — отозвалась Александра. — Маня не открывает.

— Нужно еще раз позвонить, — спокойно сказал Филипп.

— Ну не открывает же! — в приступе какого-то необъяснимогоужаса выкрикнула Александра. Филипп подошел и сам нажал звонок и долго неотпускал.

— Здрасте, — негромко проговорила Лада, когда он отпустилзвонок. — Это вы Филипп?

— Я, — согласился он. — Филипп Бовэ. А вы Лада?

Она коротко кивнула, и все насторожились, потому что задверью послышалось какое-то шебуршанье — будто пробежала мышь.

— Мань! — позвала Александра, почему-то уверенная, чтоподруга стоит с той стороны двери, прижавшись ухом к замочной скважине. — Этомы с Ладкой. И Филипп.

Загремел замок, звякнула цепочка, и дверь открылась.

— Быстрее! — прошипела Маша. — Быстрее заходите!

Все втроем они вломились в крохотную прихожую, и Машамоментально закрыла дверь. Снова прогремел замок и звякнула цепочка. Зажегсясвет.

Маша стояла в дверях, прижав к груди желтые старушечьикулачки. Глаза у нее были дикие.

— Что стряслось? — хрипло спросила Лада. — Что такое, Мань?

— Как хорошо, что вы приехали, — сказала Маша, и неожиданноее затрясло. — Господи, какое счастье, что вы приехали…

— Да что случилось-то, дура? — заорала Ладка могучимпрокуренным басом. — Я чуть инфаркт не схватила, когда ты позвонила, а Васятка,наверное, до сих пор меня в кровати ищет, не понимает, куда я делась!..

— Выпейте, — сказал Филипп, сунув Маше под нос невестьоткуда взявшийся у него в руках стакан воды. — У вас есть какое-нибудьуспокоительное?

Маша взглянула на него с печальным изумлением, а Ладапробормотала сердито:

— Успокоительное нужно мне. Мань, дай я пройду. И не трясисьты, как припадочная, умоляю тебя.

Расплескивая воду, Маша взяла стакан. Лада с грохотом что-тоуронила на кухне и через секунду появилась в прихожей со склянкой в руках.Отобрав у Маши стакан, она сунула ей под нос склянку.

— Сначала это, потом то. Ну, залпом!

Маша покорно выпила и вытерла рот тыльной стороной ладони.

— Давайте сядем, — предложил Филипп. В комнате почему-тобыло темно.

— Ты что, в темноте сидела? — удивилась Александра. —Почему?

— Я боюсь, — прошептала Маша еле слышно. — Ужасно боюсь.

Филипп зажег свет, по-хозяйски взял Машу за руку и усадил вкресло.

— Меня зовут Филипп Бовэ, — сказал он. — Я муж вашейподруги.

— Я знаю. — Маша улыбнулась нервной улыбкой. — Это япридумала, что ей нужно срочно выйти замуж второй раз…

— За меня? — поразился Филипп.

— За кого угодно, — пояснила Маша.

— Я думал, — сказал Филипп с расстановкой, — что из вастроих сумасшедшая только моя жена. Но оказывается, я ошибался.

Лада хмыкнула одобрительно и плюхнулась на диван. Всемпочему-то полегчало.

— Мань, ну давай, говори, в чем дело, — велела Александра.

— Вчера вечером, когда я шла с работы, меня остановили двакаких-то типа. Сначала я думала, что они собираются меня ограбить. А у меняденег-то сорок рублей… Потом… Один держал мне руки, а второй достал нож исказал, чтобы я никуда не ходила и ни с кем не говорила. А то будет хуже. —Голос у Маши был безжизненный и как будто чужой. Александра коротко и глубоковздохнула, не отводя глаз от ее лица. — Они разрезали на мне пальто. На такиедлинные узкие полосы. Я могу показать. И сказали, что в следующий раз так же изрежутменя. И ушли.

Наверное, меняется погода, подумала Александра. Слышно, какветер бьется о старые рамы.

— И что это значит? — пытаясь скрыть беспокойство, сердитоспросила Лада. — Куда ты не должна ходить? В аптеку свою? Или в бассейн, где тыфигуру улучшаешь?

— Я не знаю, — прошелестела Маша. — Но я всю ночь не спала ина работу сегодня не ходила…

— В милицию звонила? — спросила Александра.

Маша кивнула.

— Что они сказали? Маша пожала плечами.

— Ну, Маня! — потребовала Александра, тоже начинаясердиться. — Ну что?

— Я знаю — что, — неожиданно подал голос Филипп, и все троев недоумении уставились на него. Он как-то совсем выпал из их поля зрения. —Они сказали: «Мимо рыла». Или в данном случае уместнее: «Не канает»? Яправильно употребляю неформальную лексику?

Лада захохотала, Александра хихикнула, и даже Машаулыбнулась.

— Почти, — сказала она. — Почти…

— В общем, на работу ты не ходила, свет не зажигала, сиделаи тряслась, а позвонила почему-то только в одиннадцать, — резюмировала Лада. —Ясненько…