Познакомился с ней Костя у ее соседа. Несмотря на то что Бугайка многие хуторяне воспринимали как человека совершенно безнадежного, себя таковым он не считал. Узнав о том, что на Савельевском есть старик-травник, который брался лечить очень многие болезни, Костя однажды поехал к нему «за умом». Тот согласился и стал его, как это он называл, «пользовать» травяными настоями. И вот там, в доме знахаря, Костя и увидел молодую женщину, пришедшую к старику за травой, которая могла бы исправить ее несчастливую судьбу.

– Они ж оба, как таких называют, «божьи дети». Только каждый на свой лад, – философски рассудил пастух. – Вот так и увиделись, и сладились, и слюбились… Она, между прочим, от него уже на втором месяце. Вот как оно получилось-то! Никому об этом решили пока не говорить. Боятся, что раз Костя считается не в себе, то как бы наши эскулапы не отправили ее на принудительный аборт. Сейчас он деньги копит, хочет к осени насовсем на Савельевский перебраться. Такая вот история, Лев Иванович… Но об этом – никому ни слова. Даже Костины родители ничего не знают.

Теперь уже совсем другими глазами взглянув на Бугайка, Гуров понимающе покачал головой.

– Костя, а ты рисовать умеешь? – поинтересовался он и, услышав утвердительное «ага», продолжил: – Может, сегодня вечерком нарисуешь тех страшилищ, что на тебя пытались напасть?

Подняв голову, Бугаек торопливо закивал в ответ и заговорил в своей обычной рублено-скомканной манере:

– Да. Рисувать. Бамага. Карандаш. Вечером. Ага!..

Догадавшись, что он хочет этим сказать, Лев пообещал:

– Все обеспечим – и бумагу, и карандаш. Он где живет? – Гуров вопросительно взглянул на Алексеича.

– Так… Если чего хотите ему передать, то я сам могу это дело ему отнести, – охотно откликнулся тот. – Вы же у Раисы Григорьевны квартируете? Тогда через часок зайду. Да, и еще… Лев Иванович, говорил я с теми, кто этих чучел потусторонних видели. Нет, никто не согласился себя объявить. Иные даже мне пенять начали – на кой, мол, московским наводки даешь? Вот такие пироги…

Когда Гуров вернулся домой, Стас уже был на месте. Лузгая семечки, он смотрел телевизор. Достав свою дорожную сумку, Лев разыскал в ней папку для документов и извлек несколько листов принтерной бумаги и простой карандаш.

– А это еще для чего? – с интересом воззрился на него Станислав.

– Костя Бугаек обещал нарисовать упырей, которые ночью за ним гнались, – сдержанно пояснил Гуров.

– Да-а-а… Представляю, что он нарисует, этот Репин из Брутов! – громко фыркнул Стас. – Ну, блин, ты и нашел художника!..

– Что нарисует, то нарисует… – Льва почему-то вдруг уязвила такая пренебрежительная реакция. – Что там у тебя, рассказывай.

– Да ничего интересного я особо и не услышал… – скучающим тоном заговорил Крячко.

Первым в управу пришел Федька Мелецкин – крупный белобрысый парень в летнем полотняном костюме. На вопросы он отвечал неохотно. Судя по всему, скоротечный роман с Розой Котовой его до сей поры тяготил и навевал не самые веселые воспоминания. В общем и целом у Федора удалось выяснить лишь то, что «у Розки – семь пятниц на неделе, семь ухажеров на месяц, и хрен чего от нее узнаешь – упертая, как баран».

Мишка Романчук, появившийся сразу после Федьки, даже внешне был его прямой противоположностью – смугловатый, долговязый, заводной и общительный. В общих чертах рассказав о своих взаимоотношениях с девушкой, Романчук с огорчением поведал о том, что незадолго до случившегося с Розой она с ним рассорилась и стала встречаться с каким-то парнем из Краснокуренного. Что интересно, никто из жителей Брутов его ни разу не видел в лицо. Когда и на чем он приезжал на хутор, где у них происходили свидания – тоже осталось тайной.

– Да я, собственно говоря, насчет этого и не напрягался. – Мишка при этих словах придал себе вид безразлично-равнодушный. – Ушла и ушла, что теперь сделаешь? Но мне отчего-то кажется, что именно этот хмырь назначил ей свиданку на выгоне, где ее и убили. Не удивлюсь, если этот урод был подослан к ней как приманка… – Мгновенно утратив только что примеренную маску равнодушия, Романчук яростно стукнул кулаком по коленке.

– Не хочу тебя обидеть, но хотел бы спросить вот о чем… – Крячко говорил, старательно подбирая слова. – Как я понял из разговоров с хуторянами, Роза была особой довольно-таки ветреной. Внешне… Конечно, симпатичная, хотя вообще-то не голливудских кондиций. Но отчего-то очень многие здесь от нее без ума. Скажи, в чем секрет?

– Что голливудские кондиции? – пренебрежительно махнул рукой Мишка. – Хрень с морковенью для затупков. Кому они интересны, эти лощеные кошелки, на которых и с великой голодухи не кинешься? А Розка… В ней было что-то особенное, какой-то магнит. Вот знаете, с ней просто рядом стоишь и от одного этого хмелеешь. Второй такой уже не будет. Никогда… На его глазах появилась подозрительная влага, и он, поспешно вскочив, вышел, обронив на ходу внезапно осипшим голосом: – Извините, мне пора…

Выслушав Стаса, Гуров недоуменно пожал плечами:

– Не понимаю, почему ты считаешь, что ничего дельного тебе не рассказали? Вот же момент – у Розы появился ухажер со стороны, причем – что особенно интересно! – себя никак не афишировавший. Это, конечно, можно объяснить тем, что он боялся получить колотушек от прежних ухажеров. А если Романчук прав? Если и в самом деле тот тип был для девушки приманкой? Та-а-а-к… Сейчас же надо сесть за ее записи. Надеюсь, хоть что-то об ухажере из Краснокуренного там найдется…

– Давай… – Крячко снова взялся за семечки. – Кстати, как ты думаешь, что сегодня нам устроят эти упыри? Свинопривидение опять в окно покажут?

– В окно-то вряд ли… – неопределенно качнул головой Лев. Но, понятное дело, эти деляги в любом случае не угомонятся. Например… Например, они запросто могут устроить пожар. Не случайно же бомжи из Мельничного слышали о том, как кто-то из бандитов предложил сжечь Бруты. Есть смысл задуматься: а не начнут ли они именно с этого дома?

Потерев пальцами щеки, заросшие за день жесткой щетиной, Крячко издал озабоченное «хм».

– Знаешь, скорее всего, нам стоит ночами по очереди дежурить. – Гуров испытующе взглянул на приятеля. – Иначе… Сам понимаешь, финал будет очень хреновый. Нам покажут уже не свинопривидение, а «красного петуха». Как считаешь?

– Дежурить? А почему бы нет? Что, дернем спички? – покосившись в его сторону, ухмыльнулся Стас.

– Можно и спички… – невозмутимо произнес Гуров, раскрывая Розин дневник где-то посередине. – Можно и без спичек. Заступаем с десяти вечера. Дежурим по два часа. Идешь первым?

– С десяти вечера? Лады! – охотно согласился Крячко. – А то с двенадцати до двух – для меня самое хреновое время.

Разбирая «зашифрованные» записи, Гуров с первых же страниц понял, что делались они от случая к случаю. Иные периоды времени девушка ежедневно излагала на бумаге те или иные события из своей жизни, впечатления от увиденного на хуторе, суждения о происшествиях, чьих-то поступках, увиденных фильмах и прочитанных книгах. А читала Роза, как понял Лев, не так уж и мало. В основном любовную лирику и детективы. Но уделяла внимание и серьезной прозе.