Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поезд тронулся. Девушка задумчиво смотрела в мутное стекло окна.
Сначала улетела платформа. Следом понеслись каменные ограды — покрытые паутиной граффити. Дальше начались поля, леса, пустыри. Колеса стучали, стучали — убаюкивая Юлдуз.
Когда она открыла глаза — не смогла сообразить, сколько уже находится в пути. Час или полсуток?..
Депортируемым не полагалась еда. Они сами покупали провизию у проводников, у торговцев-разносчиков или в киосках на промежуточных станциях. Те, у кого не было денег — довольствовались бесплатным кипятком.
Юлдуз порадовалась за себя. У нее-то на карточке хватало червонцев.
«Я приеду к маме и сестренке не совсем с пустыми руками».
Но тут же девушку обожгла мысль о том, как были заработаны эти деньги.
Помня о ребенке, Юлдуз хорошо питалась.
Пирожками. Острыми салатами. Печеньем. Позволила себе даже жирный шашлык. Пила сладкий чай и кофе с молоком.
Юлдуз не жадничала. Угощала тех, кому не хватало на еду. Купила тетушке в хиджабе халяльную колбасу. Женщине с двумя девочками — хлеб, сок, курочку гриль.
На следующее утро поезд достиг государственного рубежа. В вагон вломились грубые амбалы в камуфляже — расейские пограничники.
«Погранцы» досматривали багаж, опракидывая чемоданы и выворачивая рюкзаки. Проверяли документы.
Наконец — расейская таможня была пройдена. Поезд прополз еще несколько сотен метров — и снова встал.
В вагон опять втекли мордовороты в камуфляже — только еще и с нашивками в виде полумесяца. Это была пограничная служба Восточного Туркестана. Унизительный досмотр с вываливанием вещей из чемоданов — повторился.
Но вот и мусульманские бугаи с электрошокерами покинули вагоны. Набирая скорость — состав начал углубляться в восточно-туркестанскую территорию. За окном пронеслась мечеть.
В четырнадцать часов по местному времени поезд остановился у вокзала.
Проводник громко объявил:
— Станция Курган!..
Сойдя с поезда — Юлдуз долго смотрела в безоблачное небо. И дышала, дышала.
Девушка купила билет на автобус до Ак-Сарая — областного центра, в пятидесяти километрах от которого находился ее родной аул.
Потом зашла в чайхану. Хорошенько подкрепилась большой плошкой плова и румяными промасленными беляшами. Запила обильный обед ароматным зеленым чаем.
Достав телефон, Юлдуз позвонила.
— Салем, мам. Встретишь меня в Ак-Сарае?..
47. Мать и дочь
Назавтра — в полдень — Юлдуз прибыла на автовокзал Ак-Сарая.
Над городом широко распахивалось чистое голубое небо, в котором носились стаи голубей. Теплый ветер трепал черные волосы Юлдуз. На улицах царили оживление и суета. В палатках продавали курагу, халву и пахлаву.
Девушка глянула туда и сюда — и невольно заулыбалась. Только сейчас она поняла, как соскучилась по своей стране. По звукам родной речи. По дядечкам в тюбетейках и тетенькам в длинных платьях и платках. Да даже и по минаретам, увенчанным золотыми полумесяцами.
Юлдуз быстро отыскала кафешку, где должна была встретиться с мамой.
Мама уже сидела за столиком у входа. Сердце Юлдуз забилось чаще.
Мать не поднялась навстречу дочери. Пододвинув стул — проглотившая обиду Юлдуз села напротив мамы.
— Салем…
Мать посмотрела на выпирающий живот Юлдуз и укоризненно покачала головой.
— Твой русский муж бросил тебя?..
— Он умер, мам.
Мать Юлдуз мгновенно переменилась в лице.
— Боже мой!.. Дочка… Прости меня. Пожалуйста, прости!..
Кончики пальцев затряслись у Юлдуз. Она готова была залиться слезами — как ребенок, которого пожалели.
— Ты… ты не знаешь, мама… не знаешь, через что мне пришлось пройти!..
Глаза матери тоже увлажнили слезы.
— Звездочка!.. Душа моя!.. Что бы там ни было — бог милостив. Он тебя простит.
— Не верю я в твоего бога, мам.
— Все равно, родная. Все равно.
Мать и дочь оторвались от стульев. Обнялись — и заплакали.
2023–2024