Юлдуз к цветникам и абрикосовым деревьям родного аула. Ты будешь вести там тихую жизнь, растя ребенка. Пить ароматный зеленый чай. Есть сухофрукты и горячие круглые лепешки.

Твой позор останется в Расее. А память о дорогом муже ты увезешь с собой.

К концу июня девушка — хоть и не оправилась от горя — озаботилась поисками риэлтора. Чтобы обустроить сделку с продажей недвижимости.

На вмещалась злая прыщавая старуха-судьба. И — в который раз!.. — спутала все карты Юлдуз.

41. Арест

Утром двадцать восьмого числа Юлдуз сидела на кухне и маленькими глоточками пила черный кофе. Странно: с похорон Станислава девушка перестала добавлять в кофе молоко. Точно наказывала себя за что-то.

В дверь позвонили. Юлдуз вздрогнула от неожиданности. Но по-настоящему не испугалась.

«Кто бы это мог пожаловать?..» — отрешенно подумала она.

Сделав еще пару глотков — пошла и открыла дверь.

На пороге — огромные, с квадратными плечами, похожие на гоблинов — стояли два полицейских при полном параде. Фуражки. Погоны. Пистолеты в кобурах.

— Гражданка Восточного Туркестана Юлдуз Аманбаева?..

— Это я, — еле слышно подтвердила Юлдуз.

— Госпожа Аманбаева!.. Против вас выдвинуты серьезные обвинения…

«Как же так?.. — пронеслось в мозгу у девушки. — Ведь тогда капитан пощадил меня. Да и времени столько прошло…»

— …не в одном преступлении, — скрежеща челюстями, закончил полицейский.

«Вай!.. — поразилась Юлдуз. — А что я еще натворила, кроме как спала с мужчинами за деньги?..»

— Сейчас вы поедете с нами. Вас будут судить.

Юлдуз позволила надеть на себя наручники.

Когда спускались в лифте — девушка расплакалась. Не потому, что боялась суда или тюрьмы — а потому что вспомнила мужа.

Бело-синяя полицейская машина с «мигалкой» помчала Юлдуз в сторону Дворца правосудия.

42. Суд

День и ночь Юлдуз провела в камере предварительного заключения.

Женщины в форме, которые стерегли девушку — не обходились с арестованной грубо. Смотрели на Юлдуз даже с сочувствием. Возможно, дело было в беременности «преступницы».

В обед и ужин принесли еду. Аппетита у Юлдуз не было — да и пища была как с помойки. Но девушка все же заставила себя подкрепиться. Она не забывала, что носит ребенка.

Больше всего Юлдуз занимал вопрос:

«В чем еще меня обвиняют — кроме того, что я за деньги отдавалась мужчинам?..»

Сердце девушки билось на удивление спокойно. Она будто смотрела захватывающий сериал — а не была участницей событий.

Юлдуз удалось шесть часов поспать.

Утром ее растолкали.

— Поднимайтесь.

Девушке не дали ни умыться, ни причесаться. Под руки поволокли ее по коридору.

В роскошном зале с флагами и гербами восседала за кафедрой старая женщина в черной мантии — дородная, как жаба.

«Судья», — сообразила Юлдуз.

Впихнув девушку, как какого-то дикого зверя, в клетку — конвоиры застыли по стойке «смирно».

Юлдуз опустилась на скамейку. Перевела дух.

«Это хорошо, что меня будут судить сегодня. Сейчас. Пусть уж быстрее определят мою участь… Как там сестренка?.. Мама?.. Ах, мамочка… знала бы ты!..»

«Жаба» треснула молотком по столу — аж качнулась люстра.

— Слушание по делу гражданки Восточного Туркестана Юлдуз Аманбаевой объявляется открытым!..

Юлдуз встала со скамейки, как требовал этикет.

— Госпожа Аманбаева!.. — олимпийским божеством пророкотала судья. — Вы обвиняетесь в том, что занимались проституцией — а также и в мошенничестве с недвижимостью!..

У Юлдуз вспыхнули щеки. Ее состояние отрешенности улетучилось.

— Мошенничестве?.. Но…

Не обвинение в торговле собой выбило девушку из колеи.

Судья обратила на вопрос Юлдуз меньше внимания, чем на писк комара.

— Так-так, — куда-то в пустоту произнесла «жаба». — Рассмотрим обвинение номер один. В зал суда вызывается свидетель Иванов.

«Тот самый. Капитан полиции», — поняла Юлдуз.

Скрипя сапогами, чуть сутулясь — в зал втекла знакомая девушке фигура. Сегодня капитан был в униформе. С золотыми звездочками на погонах.

— Капитан Иванов?..

— Я!.. — гаркнул полицейский судье в ответ.

— Что вам известно о незаконной деятельности подсудимой Аманбаевой?..

— Кхе-кхе!.. — капитан покашлял в кулак. — В апреле я задержал гражданку у нее на квартире. Там Аманбаева — как удалось установить — принимала мужчин, которым оказывала интим-услуги за деньги…

— Т. е., капитан, вы хотите сказать, что подсудимая практиковала проституцию?..

— Именно, ваша честь.

— И вы арестовали преступницу?..

— Эм… Нет… — замялся капитан. — Я только сделал обвиняемой строгое внушение

— Вот как?.. — у судьи полезли на лоб кустистые «совиные» брови. — И почему же, офицер?..

— Эм… Аманбаева разжалобила меня словами про больного мужа… Плюс к тому: я принял во внимание беременность девушки.

— Беременность?..

Глаза судьи и конвоиров притянулись у Юлдуз. Все будто только сейчас заметили выпирающий живот арестованной.

«Жаба» криво ухмыльнулась:

— Да-а. Пожалуй, и без доктора ясно: Аманбаева скоро родит.

Юлдуз закусила губу.

— Насколько известно полиции: больше Аманбаева проституцией не занималась, — уже без запинки отчеканил Иванов.

— Спасибо, капитан, — милостиво кивнула судья. — Вы свободны.

«Жаба» достала сложенный треугольником огромный белый платок и утерла крупные капли пота с багровой физиономии.

— Разберем обвинение номер два.

Взлетел и опустился молоток.

— Пусть заходит потерпевший.

«Потерпевший?!.»

У Юлдуз чуть мозг не потек из ушей. Она подумала: ее снова подводит знание русского языка. За всю жизнь девушка и улитки-то не раздавила.

Юлдуз не сразу узнала в вошедшем субъекте дядю Станислава. А когда узнала — чуть не схватилась за сердце.

— Вы?!.

Дядя даже не посмотрел в сторону Юлдуз. Шаркающей походкой прошел на середину зала.

— Уважаемый!.. — громко прозвучал голос судьи. — Что за претензии у вас к подсудимой?..

Дядя высморкался. Почесал за ухом. И «скорбно», скрипуче произнес:

— Мигрантка из Восточного