Я думаю, что спросила вслух, звук часов, стоявших на моей тумбочке, тикал, играя за тишиной.

Джулиан наклонил голову, поймав мой взгляд своим.

— Ты хочешь, чтобы это было так?

— Да.

Я сказала это так быстро, не задумываясь. Да, хотела.

— Расскажи мне, что случилось, — настаивал он.

Каспер мяукнул из шкафа, внимательно наблюдая за нашей перепалкой, и Джулиан убрал руку и откинулся на кровать, упершись ладонями по обе стороны от себя. Этот парень был нежным и настойчивым. Как это было возможно? Лунный свет отбросил на него тень, и его светлые глаза пробились сквозь слой тьмы, требуя продолжить. Так я и сделала.

— Мне было всего семь. Дети на моей улице постоянно дразнили и преследовали меня, следовали за мной всю дорогу домой от автобусной остановки. Они называли меня отродьем сатаны, злой ведьмой… фриком. Какую бы злую тварь ты ни мог вообразить, именно так они меня называли. «Не смотрите ей в глаза», — говорили они, — и мои слова трещали по швам моего детства.

Я сделала паузу, чтобы сдержать свои эмоции, спрятать их. Поза Джулиана стала напряженной, но его глаза не отрывались от меня, даже когда мне пришлось отвести взгляд.

— Однажды мы шли домой с автобусной остановки, а они не хотели останавливаться. Они дразнили меня. Забрали мой рюкзак. Дергали меня за волосы. Издевались надо мной. Они насмехались надо мной. Потом они втолкнули меня в колодец, потому что там место ведьмам. В Аду. И сначала я не могла встать. Весь мой бок так сильно болел… но в какой-то момент я это сделала. И всю ночь напролет я пыталась выбраться. Я так старалась, что мои ногти оторвались от пальцев. Я истекала кровью, мне было больно, я была одинока и убеждена, что умру. Это была самая длинная ночь в моей жизни.

Я содрогнулась при одной мысли о том, чтобы вернуться туда. И я точно знала, что если я когда-нибудь увижу лицо Джулиана, я вернусь туда, в тот колодец, и моя грудь сжалась. Я продолжила, чтобы он не заметил:

— Моя няня, Мариетта, она нашла меня. Я была там тринадцать часов, — я покачала головой, — Джексон Дженкинс потерял зрение на следующий день. Брэди Мэтьюз онемел неделю спустя… и… после этого никто не подходил ко мне, не прикасался ко мне и не разговаривал со мной. Они были милыми, — слово было горьким на моем языке, — потому что они боялись меня и того, что я могла сделать.

— Орден был прав. Ничего не изменилось, — пробормотал Джулиан себе под нос, нахмурив брови в глубокой задумчивости. — Мир все еще тот же после всех этих лет.

Он наклонил голову и пристально посмотрел на меня.

— Но ты бы не сделала этого с теми детьми? После всего, что они с тобой сделали?

— Нет. Даже если бы я могла, я бы не стала, — я покачала головой и ущипнула край матраса. — Но теперь я думаю, что это на самом деле была Мариетта, она сделала бы что-то подобное только для того, чтобы защитить меня. Она не была злой.

Я посмотрела на Джулиана снизу вверх. — Я никогда никому этого раньше не говорила. Даже своему отцу.

Остекленевшие и измученные глаза Джулиана остановились на мне со всем своим безумием; я заметила, как морщинка между его бровями углубилась — понимание или печаль. Я заметила эти вещи, и это сделало что-то сумасшедшее с моим сердцем.

Тишина между нами была уютной, но в то же время громкой. Я не могла понять, о чем он думает, поэтому я разорвала тишину своим голосом.

— Но потом я приезжаю сюда, и все как будто хотят быть моими друзьями. Обычно я девушка, которую все боятся, та, кого все избегают, но не здесь. Здесь все по-другому.

— Потому что все они чего-то хотят от тебя, — ответил он. — Они хотят, чтобы ты была в их ковене.

— Кроме тебя, — отметила я, сосредоточившись на том, чтобы мой голос звучал ровно. — Тебе все равно. На самом деле, если мне не изменяет память, — начала я, вспомнив, что он сказал на собрании в мэрии, — у тебя определенный вкус. Возжелать кого-то вроде меня было бы абсурдом.

Его пристальный взгляд застыл на мне.

— Я был…

— Потому что я — фрик, верно?

Глаза Джулиана превратились в щелочки.

— Фэллон…

— Нет, я слышала вас, ребята, в лесу. Я слышала, что вы все говорили обо мне. Я слышала это всю свою жизнь. Я всегда слышу, что говорят обо мне, как будто меня там нет, как будто это не причиняет боли. Но мне действительно больно! Ты сам так сказал, ты видел мою память. Думаешь, мне понравилось то, что они со мной сделали? Что мне пришлось выслушать от твоих друзей? Ты думаешь, мне нравится быть ничьим вкусом? Боже упаси, чтобы кто-нибудь нашел время по-настоящему узнать меня.

Поза Джулиана напряглась, его взгляд стал холодным. Рычание прогремело внутри него, сдерживая то же самое смятение, которое он высвободил в Вуду. Он вскочил, схватил меня за руку и потащил через комнату к зеркалу в полный рост, стоящему в углу тусклой комнаты, пока я не столкнулась со своим отражением. Мое сердце бешено колотилось, когда он стоял позади меня. Его грудь ударилась о мою спину. Он посмотрел вниз на мое растерянное выражение лица. Мой взгляд упал на девушку в зеркале без макияжа, с ярко-белой кожей и еще более белыми волосами. Бесцветные, страшные стеклянные голубые глаза в зеркале уставились на меня в ответ, и я отвернула голову.

— Нет. Посмотри на себя, — приказал он голосом, похожим на наждачную бумагу. Джулиан обхватил пальцами мою челюсть и заставил мою голову наклониться вперед, пока мои глаза снова не встретились с моими собственными.

— Что ты делаешь?

Я попыталась высвободиться из его хватки, но его хватка усилилась, одна рука сомкнулась вокруг моей челюсти, другая — на тазовой кости.

— Ты фрик, — медленно сказал он мне на ухо. Я закрыла глаза, и он сжал мою челюсть, пока они не открылись. — Ты неуверенная в себе и ненормальная. Сибирская язва. Парниковая. Отродье сатаны. Привидение. Мутант. Чертовски странная штука. Посмотри на себя!

Его голос становился громче с каждым словом. Мое зрение затуманилось, когда я попыталась вырваться из его крепкой хватки. Он прижал меня к своей груди, чтобы я не двигалась.

— Неужели это слезы текут? Это… что?

Он наклонил голову, в его глазах была насмешка, и я пожалела, что не могу зажмуриться.

— Двадцать четыре года слушать их? О том, чтобы позволить