chitay-knigi.com » Разная литература » Полное собрание сочинений - Юлий Гарбузов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 413
Перейти на страницу:
там престижных статусов, высоких зарплат, премий и наград. Вы выслуживались перед вышестоящим начальством, занимались очковтирательством, доносительством, подстрекательством, подсиживанием. Вы создавали никому не нужные лаборатории, отделы и даже институты только для того, чтобы хорошо устроиться самим либо устроить кого-то из членов Вашего клана! Вы выбивали высокооплачиваемые заказы, порой совершенно никому не нужные, выполняли бесполезные, никого не интересующие работы, и они потом оседали на архивных полках заказчиков, где пылятся и по сей день! Почти вся ваша наука была притянута за уши и служила, порой, единственной цели — давала вам ученые степени, звания, награды, премии, загранкомандировки. Прежде всего — личные интересы, — мораль — потом! Чего стоит большая часть благословляемых Вами докторских диссертаций?! А о кандидатских и говорить нечего! При этом по-настоящему талантливому человеку, не входящему в ваш клан и не имеющему поддержки сверху, пробиться было чрезвычайно трудно, а чаще всего — невозможно. Всюду круговая порука! Я горжусь тем, что свое скромное нынешнее положение и статус обрел, будучи беспартийным и без всякой поддержки со стороны вашего доминирующего клана. И что в итоге? Каждый из нас получил свое! Так чего Вы хотите от меня теперь? Несмотря ни на какие препятствия и неудачи, я намерен добиваться мирового признания своего открытия и получения за него всех дивидендов! Я в своей жизни пережил много неудач и унижений, и они закалили меня на все цвета побежалости. Вы же, как человек, прекрасно знающий ученых и изобретателей, великолепно понимаете, что неудача изобретателя не остановит! Я никогда не стремился к руководящей работе, но отлично помню, как мою кандидатуру исключали из числа претендентов на должности заведующего лабораторией или отделом, открыто мотивируя тем, что я беспартийный. А позже меня не замечали вообще, потому что мои бывшие бездари-ученики, обладающие недюжинными комбинаторскими да «пробивными» способностями и больше, к сожалению, никакими другими, обрели более высокие статусы, чем я, и оттеснили меня на задворки! Я ни на кого не таю ни зла, ни обиды, никому не мщу, ни по какому поводу не злорадствую, но никогда, слышите, никогда не соглашусь позволить снова оттеснить меня от того, что принадлежит мне по ПРАВУ, чего я добился своим трудом и талантом не благодаря, а вопреки их действиям!

Калинич внезапно замолчал и, резко почувствовав усталость, бессильно осел в кресло. У него перехватило дыхание, в ушах пульсировал шум, в груди болезненно сжался тугой ком, не давая продохнуть. А мефистофельские глаза Бубрынёва, мечущие искры и молнии, волком смотрели на него исподлобья. Видя, что Калинич больше не способен дискутировать, он незамедлительно воспользовался этим и высокомерно изрек:

— Что ж, я за тех, кто умеет мечтать и добивается своего. Однако каждый занимает такую экологическую нишу, которую он в состоянии занять и удерживать. Бог свидетель, я всеми силами стремился помочь Вам, не забыв при этом, разумеется, и о себе. Вы же, вместо того, чтобы жить в симбиозе с обществом, наивно надеетесь лбом прошибить стену. Я всего лишь предлагал Вам наиболее рациональный выход, но никак не навязывал. Звезды склоняют, но не принуждают, говорили древние астрологи. Как гласит арабская народная мудрость, коня можно подвести к водопою, но нельзя заставить пить. На «нет» и суда нет. Жалею, что потерял с Вами время. Все тогда. Не смею больше Вас задерживать. Желаю успеха.

Бубрынёв был мрачнее тучи. Куда и делась прежняя доброжелательность. Но он все еще надеялся, что Леонид Палыч одумается, пойдет на попятную, предложит свои условия сотрудничества. Но он ошибся. Превозмогая боль в груди, Калинич встал и с трудом сказал полушепотом:

— Простите, что не оправдал Ваших надежд, Иван Лукьяныч. До свидания.

Ни слова не проронив в ответ, Бубрынёв достал из папки приказ, столь торжественно подписанный в присутствии Калинича, демонстративно разорвал его и, скомкав, небрежно швырнул в мусорную корзину. Подобным образом когда-то Саддам Хусейн перед объективами телевизионных камер разорвал территориальный договор Ирака с Ираном.

XVI

Калинич вышел из института с ощущением того, что сегодня рабочий день не удался. Он вынул мобильник и позвонил Ане.

— Леня? Здорово. Ну, что ты сегодня скажешь? Чем оправдаешь свое загадочное молчание в течение целого дня? — спросила она устало.

— Привет, Аня. Можно к тебе сейчас приехать? — ответил он вопросом на вопрос.

— Сейчас? Приехать? Но уже поздно. Тебе домой нужно. Лида с ума сойдет. А что, случилось что-нибудь? — озабоченно поинтересовалась Аня.

— Да. Был важный разговор. И очень неприятный, — мрачно ответил Калинич.

— Леня, а до завтра нельзя отложить? — предложила она.

— До завтра я с ума сойду, если с тобой не поговорю. Либо меня хватит инсульт или инфаркт! — выпалил Калинич.

— Зачем же так ужасно? Не надо. Лучше приезжай. Только Лиде позвони. Придумай что-нибудь. Жду, — согласилась Аня и прервала связь.

Леонид Палыч спрятал мобильник и поднял руку, останавливая удачно подвернувшееся свободное такси.

XVII

Анина кухня была излюбленным местом их откровенных бесед, ставших особенно частыми в последние три месяца. Калинич с удовольствием съел бутерброд с ветчиной и порцию салата из огурцов и помидоров, обильно сдобренного черным перцем, луком и чесноком. От более плотного ужина он отказался, мотивируя тем, что недавно его неплохо накормил Бубрынёв. На газовой плите шумел старый эмалированный чайник, придавая кухонной обстановке особый уют. Аня внимательно слушала все, что рассказывал Калинич за ужином, не перебивая ни единым словом. Наконец, он выговорился и вопросительно взглянул в глаза своей подруги, сидевшей у края стола. Они излучали необыкновенное тепло и были насквозь проникнуты душевной близостью, которая сейчас была ему так необходима, и за которой он, собственно, к ней приходил всегда. И вот, пришел сейчас.

— Ага! Учуяли шакалы чужую добычу! На свежатинку спешат! Нет уж! Фигушки! — весело сказала Аня, показав кукиш воображаемым «шакалам».

Ее тонкий большой палец далеко выпятился между указательным и средним, и она проворно зашевелила им вверх-вниз.

Калинич, взглянув на ее комбинацию из трех пальцев, весело расхохотался. Особых поводов для смеха у него не было, но уж очень смешно выглядела эта «живая» дуля. Аня тоже зажигательно засмеялась. Калинич привлек ее к себе и нежно поцеловал.

— Ты у меня такая умница! Сумела рассмешить в такой ситуации и при самом гнусном настроении! Что бы я без тебя делал! — сказал Калинич, вытирая носовым платком слезы, выступившие от смеха.

— Это, конечно, смех сквозь слезы. Завтра, я знаю, против меня начнется всеобщая травля. Возможно, меня даже уволят. А мне ведь до пенсии — всего-ничего, — задумчиво сказал Калинич.

— Все равно не сдавайся. Уволят — ну и что? Два годика перебьешься как-нибудь.

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 413
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности