в том, какими экстремистами мы будем. Будем ли мы экстремистами во имя ненависти или во имя любви? <…> Возможно, Юг, нация и мир остро нуждаются в творческих экстремистах»[541].

Этот творческий экстремизм принял форму бойкотов автобусов и «поездок свободы» в рамках кампании по десегрегации общественного транспорта, сидячих забастовок в магазинах и ресторанах, поддерживавших сегрегационную политику, а также маршей вроде тех, что прошли в Бирмингеме в 1963 году и между Сельмой и Монтгомери – в 1965 году[542]. Марш от Сельмы к Монтгомери под руководством Хоси Уильямса из Конференции южного христианского руководства и Джона Льюиса из Студенческого комитета координации ненасильственных действий состоялся несмотря на то, что губернатор Алабамы Джордж Уоллес объявил его незаконным, и закончился нападением полиции на мирных протестующих, когда те пытались перейти мост Эдмунда Беттуса через реку Алабама[543]. Марш от Сельмы был частью кампании за избирательные права, целью которой было дать избирательные права афроамериканцам, которые прежде голосовать не могли. Одной из ключевых фигур в движении за избирательные права была набожная христианка и неутомимый агитатор Фанни Лу Хамер (1917–1977). В 1965 году она была одной из женщин, арестованных в Миссисипи за участие в семинаре Конференции южного христианского руководства по регистрации избирателей. В полицейском участке ее избили и подвергли сексуальному насилию. «Пылающая праведным гневом Хамер, как только смогла встать на ноги, пошла регистрировать избирателей на хлопковых полях, не обращая внимания на свою хромоту»[544]. Год спустя, будучи вице-президентом Демократической партии свободы Миссисипи, она выступила на телевидении, где рассказала о своем опыте дискриминации и потребовала права голоса, права «стать гражданами первого класса» для афроамериканцев[545]. Подруга Хамер позже вспоминала: «Я никогда не встречала и не читала ни о ком другом, кто в такой же степени жил учением исповедуемого им христианства. Ее выступления на собраниях общины всегда перемежались библейскими притчами, подчеркивавшими ее точку зрения»[546].

На протяжении 1960‐х годов Кинг уделял все больше внимания гражданским правам афроамериканцев, а также правам человека. Примером этого сдвига стало его выступление против войны во Вьетнаме, расширение его идеи «Билля о правах негров» до «Билля о правах обездоленных», а также Кампания бедняков против нищеты, горячим сторонником которой был Майлз Хортон[547]. Перемены во взглядах Кинга были связаны с его радикализацией и усиливавшейся приверженностью социализму. Хотя Кинг отвергал марксистский и советский коммунизм, он пришел к убеждению, что «для достижения реального равенства Соединенные Штаты должны принять модифицированную форму социализма», подобную социал-демократии скандинавских стран[548]. Кинг призывал к «радикальной революции ценностей. Мы должны быстро начать переход от общества, ориентированного на вещи, к обществу, ориентированному на человека. Нация, которая из года в год продолжает тратить больше на военную оборону, чем на программы социальной адаптации, движется к духовной смерти». По его мнению, необходимо было провозгласить «вечную враждебность к бедности, расизму и милитаризму»[549]. Как полагает Ванеса Кук, Кинг принадлежит к традиции духовного социализма[550].

Кинг не поддерживал насилие, которым некоторые афроамериканцы, особенно в городах, отвечали на чувство угнетения, но и не осуждал его. «Беспорядки в гетто – это внешнее проявление внутренних мучений и гнева негра», – утверждал он. Преступления бунтовщиков и мародеров – «производные преступления. Они порождены великими преступлениями белого сообщества»[551]. Прежде Кинг выступал против «ненависти и отчаяния черных националистов», и, хотя он не возражал против идей, лежавших в основе идеологии Black Power, его беспокоило, что само это выражение – «черная сила/власть» – «может создать впечатление, что мы говорим о господстве черных, а не о равенстве черных»[552]. Для Кинга «это движение было связано не только с обеспечением гражданских прав. Он хотел превратить общество в братство людей»[553]. Он утверждал, что, «помимо зова расы, нации или вероисповедания, есть призвание сыновства и братства»[554]. Это призвание преимущественно несет христианство: «Единственная надежда для человечества на этом земном шаре – не на словах, а на деле культивировать ту жизнь, которой жил Христос, жизнь без насилия»[555].

Black Power

Мартин Лютер Кинг был убежден, что ненасилие, «экстремизм» во имя любви и справедливости и «сила души» не просто этичнее, но и практичнее насильственной борьбы[556]. Многие согласились с этим его убеждением. Например, фемактивистка и сторонница ненасильственных акций прямого действия Барбара Демминг объясняла: «На противника, к которому мы проявляем человеческую заботу, мы можем давить сильнее. <…> Мы оказываем на него двойное давление – давление нашего неповиновения ему и давление нашего уважения к его жизни»[557]. Однако соглашались с этим не все. После убийства в Миссисипи в 1964 году трех активистов движения за гражданские права некоторые из активистов, прежде поддерживавших принцип ненасилия (как, например, Дейв Деннис из Студенческого комитета координации ненасильственных действий), стали отвергать философию «силы души» Кинга[558]. После того как четыре года спустя был убит сам Кинг, насилие вспыхнуло более чем в сотне городов по всем США[559]. Как пишет Лиза Шэрон Харпер, эта вспышка стала

огромным отступлением от образа Царства Божьего. <…> Между черными и белыми участниками движения начал преобладать антагонизм «мы против них», и вскоре после этого Студенческий комитет координации ненасильственных действий проголосовал за исключение всех белых лидеров. Родилось движение Black Power, и проповедуемая Кингом идея сообщества любви уступила место насилию и беспорядку конца 1960‐х годов[560].

Пример идей движения Black Power дают работы теолога и активиста Джеймса Х. Коуна (1938–2018). Коун был «основателем черной теологии» – афроамериканской теологии освобождения, которая развивалась параллельно, но отдельно от латиноамериканской теологии освобождения Густаво Гутьерреса (см. главу 6)[561]. Он был поклонником Кинга и, как пишет Коун, «проповедовал освобождение чернокожих в свете Иисуса Христа и тем самым пробудил среди них дух свободы». Однако философия ненасилия Кинга не отвечала потребностям чернокожих и движения Black Power[562]. Белая Америка, говорит Коун, любила Кинга не за его борьбу за освобождение чернокожих, а за то, что его пацифизм был менее опасным и менее эффективным, чем философия Black Power, которая действительно освободила бы чернокожих и уничтожила привилегии белых[563].

Если Кинг неоднозначно относился к концепции Black Power, то Коун утверждал, что она необходима для освобождения чернокожих от расистского угнетения: афроамериканцы должны иметь возможность освободиться от него сами, а не призывать белых сделать это за них[564]. Коун определял Black Power как «полное освобождение чернокожих от белого угнетения любыми средствами, которые чернокожие сочтут необходимыми»[565]. Коун не хотел, чтобы борьба чернокожего