Акос с улыбкой перевернул одну из толстых плотных страниц. Следующим было огрианское растение, которое он узнал. У него были луковицеобразные плоды, напоминавшие человеческие пухлощекие лица, а его основные корни были прямыми и уходили глубоко под землю. Они были намного длиннее самого растения.

– А это вома, – объясняла Зенка. – Его сок – самый мощный усиливающий агент, который я когда-либо находила. Даже сильнее гарвы и сендеса, растущих в твоей стране. Тебе нужно вести такой журнал. Фауны двух планет, на которых ты был, считаются одними из наиболее интересных во всей Солнечной системе. Тебе следует все фиксировать. И хранить.

Зенка забрала книгу и вернула ее на место, а затем метнулась к стопке с книгами, стоявшей у стола. Когда она не нашла того, что искала, то присела у кровати и вытянула из-под нее коробку с другими книгами. Старуха вынула красную книжку размером с ладонь Акоса и протянула ее ему.

Это была обыкновенная вещица, но, когда Акос взял ее и провел пальцами по обложке, по его телу пробежала дрожь. Слишком долго Акос избегал большого количества собственности, ведь ее могли отобрать. А теперь на каждой странице окажутся новые места или предметы, которыми он сможет любоваться. Это должно быть захватывающе – новые возможности и полная свобода. Это потрясло Акоса.

– Пустой, – сказала Зенка. – Заполни его. Займись чем-то вместо того, чтобы киснуть.

– Я не кисну, – защитился Акос, сдвигая брови.

Зенка рассмеялась.

– Может, ты киснешь так часто, что забыл, что значит не киснуть? Но сегодня ты особенно уныл.

Акос раскрыл рот, чтобы возразить, но Зенка остановила его рукой.

– Я не интересуюсь. Просто наблюдения.

Акос положил ладонь на обложку будущего журнала. Ему хотелось заполнить его. Точнее, захотеть. Акос хотел вспомнить, что такое иметь цели в жизни, как это было до того, как его похитили. Хотя и после того он стремился спасти Айджу, вернуть брата домой и помочь Кайре. Но там, где раньше горел огонь желания, стремления и упорства, теперь воцарилась зияющая пустота. Пламя угасло.

Когда Акос не трудился не покладая рук в магазине Зенки, он проводил время с Йореком. В основном за трапезой, потому что казалось, что Йорек постоянно трапезничает. Но сам он не все время ел, а больше участвовал в беседах. Иногда он просиживал в столовой часами, рассказывая истории и побуждая других делать то же самое, стуча ложками и дразня тех, кто заходил в дверь. Спустя пару дней Акос заметил, что между шутками, стуком ложек и забавными историями проскальзывали разговоры об Огре, Воа и Ассамблее. Йорек завязывал общение с людьми и таким образом собирал информацию.

С Йореком было легко, потому что он ничего не требовал – даже внимания Акоса. Казалось, он знал, что его непрекращающаяся болтовня успокаивает, даже если Акос на нее не реагирует. «Кислый», как сказала Зенка, Акос ждал, пока у Йорека кончится терпение, но пока этого не произошло.

– Слушай, Керезет, ты подкинул мне отличную идею! – воскликнул Йорек, ставя поднос рядом с Акосом.

– Не совсем представляю, как такое возможно. Ко мне уже сезон не приходило на ум отличных идей.

– Я бы поспорил, но ты – тот, кто додумался вытащить Кайру Ноавек из переполненного амфитеатра лишь с веревкой и надеждой-чертовкой…

Йорек выдержал паузу, чтобы собеседник смог полностью прочувствовать эффект рифмы. Акос тяжело вздохнул, и Йорек продолжил:

– Так что я верю, что ты не человек идеи. Но ты идейный вдохновитель!

– Слушаю.

– Ты сказал, нам нужно искать стену из солдат, чтобы определить местоположение Лазмета. Я отправил сообщение матери, а она обнаружила большее, чем обычно, скопление солдат вокруг поместья Ноавеков. Она подумала, что нам не помешает иметь там своего человека, на случай если нам понадобятся разведданные. – Йорек три раза поиграл бровями. – Как думаешь, кто отправится в Воа?

Акос почувствовал, что его живот, если такое было возможным, стал еще тяжелее.

– Ты улетаешь?

– Да. – Лицо Йорека немного смягчилось. – С моим именем я, наверное, единственный из всех диссидентов, кто был на короткой ноге с Вакрезом Ноавеком.

– Это так, – кивнул Акос. – И ты будешь в Воа с мамой.

– Верно. – Йорек пихнул друга локтем. – Но я вернусь. Эта война не может длиться вечно, ведь так?

Акос решил не уточнять, что войны заканчиваются потому, что погибает слишком много людей.

– Это хорошая идея, – сказал Акос. – Когда отчаливаешь?

Йорек расправил плечи.

– Через неделю или около того. Дождусь огрианского транспортника. Знаешь ли ты, что они экспортируют дохлых жуков на Отир? Здесь странное местечко.

Зенка рассказывала, что Огра в основном экспортирует экстракты различных ядов и экскреции на Отир. Некоторые использовались в медицинских целях, но большинство применялись для многочисленных отирианских прихотей – кремов для кожи, косметики, спа-процедур. Говоря об этом, Зенка закатила глаза.

– Оракул идет, – тихо предупредил Йорек. – Убегать поздно. Прости.

Акос вздохнул.

– Ты избегаешь меня, – произнесла Сифа непринужденно, опускаясь на сиденье напротив сына.

Акос сперва захотел возразить, но это бы никогда не сработало с его матерью. Если она решила, что знает что-то, спорить не было смысла – даже если она ошибалась. Иногда Акосу хотелось сказать ей, что быть оракулом – это не означает знать все и обо всем. Но это бы звучало по-детски.

– Это потому, что ты все время проводишь с Айджой и скупо делишься с диссидентами пророческой мудростью, – ответил Акос. – Ничего нового о брате я не услышу. И о пророчествах. И о мудрости в целом.

Йорек, жуя, прыснул.

– Диссиденты, возможно, и предоставили на время скромное жилище, но они не осмеливаются советоваться с нами так часто, как я ожидала. Поэтому мы свободны. Что касается Айджи… Я убедила его вести себя так, будто мы впервые встретились, – сказала Сифа.

Она помешивала в миске похлебку из зерна. Если возможно было водить ложкой задумчиво, то у нее получалось.

– Можешь попробовать делать то же самое, – добавила предсказательница.

– Я плохо притворяюсь, – отрезал Акос.

– Как и я. Хотя, думаю, у меня есть преимущество, ведь я видела варианты будущего, где он и я действительно не встречались. Где его забрали у меня раньше. И где его память была стерта подчистую, а не просто изменена.

Акос вдруг осознал, что в основном она была не его матерью, а оракулом. Ею завладел токодар. Целиком и полностью. Сложно было не винить Сифу, хотя Акос понятия не имел, каково это – иметь такой навязчивый и постоянный дар, который менял представление о каждом моменте существования. Токодар Акоса был противоположным. Иногда он вообще о нем забывал.