Дарлинг так и подмывает выдохнуть: «Хочу». Но… как это будет выглядеть со стороны?

— Я бы хотела знать, каковы условия. И насколько предложенный вариант совпадает с профилем моей нынешней работы. — Не бог весть какая удачная стилистическая конструкция, вот проклятье! К тому же Коко больно пинает ее ногой под столом: «Не будь идиоткой!»

— Вы работаете в нотариате?

— Да.

А еще я с пониманием отношусь к летчикам-камикадзе, но это к делу не относится.

— Мне нужен человек с хорошим знанием английского. Коммуникабельный, но не чуждый рутинной работы. Достаточно мобильный, поскольку речь идет о частых зарубежных командировках. Пунктуальный. Способный принимать быстрые решения. Нюансы можно оговорить позже. Что скажете?

То, что происходит в следующую секунду, иначе чем помутнением сознания, не назовешь. Во рту Дарлинг толчется несколько полагающихся случаю фраз: нейтральных, но призванных продемонстрировать начатки необходимого для зарубежных командировок и рутинной работы интеллекта. Но вместо них выползает одна-единственная:

— Вы могли бы спасти Джин.

— Что?

Еще не поздно остановиться. Коко с такой силой жмет на ногу Дарлинг, что вот-вот ее отдавит. Да и застегнутые на все пуговицы фразы никуда не делись: они так и стоят за перегородкой губ — с электронными ключами от офисных помещений. И только фразе про Джин никакие ключи не нужны, она свободно пройдет везде.

— Вы могли бы спасти Джин.

Вассилис разочарован. Коко страшно разочарована и едва не плачет. Но Дарлинг совершенно наплевать, что там думает парочка окольцованных имбецилов. По большому счету ей плевать и на то, что сделает сейчас Костас. Разочарование — слишком сильная эмоция для людей, подобных ему. Потеря пары миллионов долларов — вот разочарование. Потеря активов в одной из развивающихся стран — вот разочарование. А микроскопическая Дарлинг и разочарование финансиста Костаса несовместимы. Скорее всего, он пожмет плечами и теперь уже откровенно посмотрит на часы. И попрощается так же, как и поздоровался, — легким кивком головы.

Но вопреки ожиданиям Костас не уходит. Он смотрит на Дарлинг в упор. И Дарлинг ничего не остается, как уставиться на Костаса с той же пристальностью. Теперь между Костасом и Дарлинг протянулся мост или скорее улица: та самая, черно-белая, из финала A Bout De Soufflé. Минута-другая — и по ней начнет свой долгий-долгий, бесконечный побег Мишель, преданный сумасшедше красивой Пат. Но пока улица пуста, на ней только дома и автомобили, и среди них нет ни одного пыльного.

Ни одного.

— Жду вас завтра в десять у себя в офисе. Вассилис заедет за вами. Эта стрижка вам очень идет.

— Да. Я знаю.

— И вот еще что… — Голос Костаса остается таким же ровным, как и секунду назад. — Я не мог бы спасти Джин.

— Я знаю. Да.

— Проводи меня, — поднимаясь, говорит Костас брату.

И Дарлинг с Коко снова остаются одни. Коко шумно втягивает носом воздух, отпивает большой глоток кофе и только после этого решается посмотреть на Дарлинг.

— Что это было? — наконец спрашивает она.

— А что?

— Что это ты тут устроила? Какая еще, на фиг, Джин?

«Пора вас познакомить» не пройдет. Коко вовсе не обязательно знать, кто такая Джин. В мире по Коко, где всякой твари по паре, неприкаянной Джин места не найдется.

— Никакая. Так просто. Психологический тест, вот и все.

— А со стороны выглядело как полная бредятина. Корпоративные тренинги, да?

— Именно.

— Вообще-то я тебя убить была готова. И убила бы, если бы ты со своими примочками пролетела мимо кассы. Такой шанс нельзя упускать, ты хоть понимаешь?

— Пока нет.

— Когда поймешь — с тебя… Чего бы такого с тебя содрать?

— Йогуртовый торт с вишенкой, — подсказывает Дарлинг.

— Нет-нет-нет! — пугается Коко. — Торты исключены. Я теперь мужняя жена и должна следить за фигурой. Привезешь мне какой-нибудь пиздельфонс из Лондона или Сингапура. Или откуда-нибудь еще. У тебя теперь весь мир в кармане.

«Пиздельфонс» — любимое словечко Коко, в тот же синонимический ряд могут быть воткнуты «штученька» и «бздына». Они означают что-то очень маленькое, но, несомненно, ценное, блестящее и дорогое. В понятии Коко, разумеется. Иногда пиздельфонс примыкает к штученьке, и получается кольцо с бриллиантом, сапфировые серьги или золотой браслетик. Альянс пиздельфонса и бздыны классом пониже: серебряные цепочки, кулоны из оникса и глупейшие нефритовые черепашки — именно оттуда.

— Штученьку или бздыну? — уточняет Дарлинг на всякий случай.

— Исходя из судьбоносности момента — штученьку. Скажешь, нет?

— Ты все-таки меркантильная сучка, Коко.

— Я твой добрый ангел. Нет, ты скажи, как тебе Костас? Правда, классный мужик? Одна харизма чего стоит, я уж не говорю о его личном состоянии…

— Список Форбса отдыхает?

— Не будем впадать в крайности, но человек он не бедный. На свадьбу подарил нам «BMW»-седан, вот это штученька…

Ну вот, теперь Вассилис будет ковырять в ушах ключом от «BMW»-седана, на общем состоянии ушных раковин это скажется мало.

— Что же не «Майбах»?

— «Майбах» он подарит тебе, если будешь слушаться тетю Коко и не включать городскую сумасшедшую, как ты любишь. По-моему, ты ему понравилась. Стопудово, понравилась!.. Обычно он проверяет соискателей до седьмого колена, а потом еще назначает испытательные сроки в тысячу лет. А тут — и трех минут не прошло. И пожалуйста — тебя ждут в офисе.

— Я смотрю, ты хорошо о нем осведомлена. И что он за человек? Давай колись.

Дарлинг даже откидывается в кресле, готовясь выслушать эпическую историю финансиста Костаса от начала до конца, но Коко неожиданно сникает:

— Да я толком ничего о нем знаю. И Вассилис, кстати, тоже. Они ведь родные только по отцу, и до прошлого года Вассилис вообще не знал о его существовании. Костас сам его нашел. Но в общем, нам всем, похоже, повезло. Это я знаю точно. A-а… Вот, вспомнила! Он окончил универ, как и ты. Долго жил в Европе, потом вернулся… У него был свой банк, но в дефолт он накрылся медным тазом. И Костас вроде бы уехал куда-то в Азию, лет на пять. Потом снова вернулся, организовал парочку компаний, потом продал их, потом нашел Вассилиса… Я не знаю точно, чем он занимается сейчас, может, снова организовывает компании. Или даже целые холдинги… Круто, да?

— Впечатляет. Особенно в том месте, где брат нашел брата. Сюжет, однако. Индийское кино.

— Иди в жопу, — без всякой злости советует Коко.

Вернувшийся Вассилис выглядит несколько удивленным. Не говоря ни слова, он протягивает Дарлинг сложенный вчетверо листок бумаги. Не говоря ни слова, Дарлинг разворачивает его: