Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Красноармейцы заметили, что их пленные пришли в сознание, и начали к ним подходить по одному, угрожая расстрелять на месте. Причем, эта группа красноармейцев состояла из трех узбеков, одного туркмена. Двух русских и одного татарина, вот татарин-то и был предателем с рацией в сидоре. Но он не лез куда-нибудь быть первым, а держался слегка на отшибе, но так, чтобы оставаться в курсе дел того, что творились в этой группе. Наиболее активными, видимо, из-за своей большей численности, были узбеки! Они помолчат, помолчат, а затем что-нибудь и предлагают, тогда все остальные из этой группы подтягивались к узбекам, что вместе делать работу.
В какой-то момент один из узбеков подошел к Прошке, ткнул его своим совершенно разбитым сапогом и сказал:
– Мы сейчас тебя стрелять будем! Ты сапоги и комбинезон снимай, я их носить буду.
– Сначала найди патроны для того, чтобы меня расстрелять, а потом уж снимай сапоги и комбинезон с моего трупа! А сейчас, да, пошел ты … – И в течение трех минут описывал узбеку дорогу, которую он должен был бы пройти.
Узбек не удивился, ни один мускул так и не дрогнул на его невозмутимом азиатском лице. Он снова мыском разбитого сапога, коснулся бедра Прошки, но гораздо осторожнее и спросил:
– А что тогда нам делать предлагаешь?
– Я вас накормлю, вооружу и сделаю из вас десантников!
При слове «накормлю» глаза узбека стали узенькими и масляными, он явно очень хотел есть. Парень отошел к своим, сел с ними в круг на корточки, произнес на узбекском языке два слова и троица надолго замолчала. Тогда своей удачи попытался татарин-предатель, он подошел к Прошке и долго, и весьма пространно о чем-то Прошке рассказывал. Но тот так его не услышал и на его слова ничего не ответил. Этот татарин пока для него совсем не существовал, как человек, с которым можно было бы поговорить.
Русские красноармейцы, как сидели, задрав головы к небу, так и продолжали сидеть. Вторая винтовка находилась у туркмена, это он прикладом приложил Прошку и Мишку. Парень совершенно не владел русским языком, поэтому не мог их заранее предупредить, что будет бить их по голове прикладом винтовки. Сейчас он сидел у их костерка и что-то напевал на своем туркменском языке, который не был таким уж особенно музыкальным языком.
Снова поднялся на ноги тот узбек, который первым подходил к Прошке. Он подошел и спросил:
– Ты обещал нас накормить?
– Да.
– Тогда корми, мы согласны!
– А как же я вас будут кормить, если у нас связаны руки и ноги.
– Отдай оружие и тогда мы вас развяжем.
– Но ты же видишь, что у нас нет никакого оружия!
– Хорошо, тогда мне нужно посоветоваться с друзьями!
– Хорошо, советуйся!
Один из русских красноармейцев не выдержал и спросил узбека-переговорщика:
– Абдулла, ты же обещал быстро договориться, мы ведь все очень жрать хотим!
– Николай, подожди еще немного. Совсем чуть-чуть осталось, переговоры дело тонкое и сейчас мы их завершим!
Узбеки снова посидели на корточках, так и не сказав друг другу ни единого слова. Затем на ноги поднялся другой узбек, подошел к Прошке и острым ножом перерезал веревки на руках и ногах. Сделав работу, узбек совсем собрался идти сидеть на корточках, но Прошка его остановил очень хитрым вопросом:
– А кто за водой и хворостом в лес бегать будет?
Узбек подумал секунду, а затем перерезал веревки на руках и ногах Мишки и Сергея. Мишка тут же засуетился, из своего сидора вытащил шмат шпика и тут же бросил его в кипящую воду в котле чугунке, который уже давно висел над костром. Затем прямо на поляне начал собирать какую-то траву и охапками бросать ее в котел. В этот же котел начал бросать соль и какие-то специи, которые набрал тут же на поляне. Механик-водитель с горя побрел в лес, собирать хворост для костра. Он не успел вернуться, как Мишка свой травяной суп начал разливаться по котелкам красноармейцев. Те сразу слопали по две порции подряд этого супа и тут легли на травку отдохнуть. Один из русских, по-прежнему, глядя в синеву неба, вдруг произнес осмысленную фразу:
– Господи, хорошо-то как! Еще бы мясца маленько съесть и можно будет поспать до скончания войны.
А Мишка ему тут же в ответ:
– Мяса хочешь? Поднимись на ноги и пальни из винтореза вон в те кусты. Там кабан стоит и за нами наблюдает.
Прошка удивленно посмотрел на младшего Кувалдина и подумал о том, что не так уж прост этот паренек. Не каждый телепат умеет мыслью общаться с животными, а этот деревенский вон, гляди, настоящего секача к себе призвал. Тем временем, русский с винтовкой поднялся на ноги, прицелился и свой последний патрон выстрелил в кусты. Разумеется, как это и должно было бы случиться в театре, из кустов немедленно выкатился убитый с первого же выстрела кабан огромных размеров. Туркмен моментально кабана освежевал. Вскоре Мишкина костровая кухня работала на всю катушку, жарила куски кабанятины а ля жаркое, а на потрохах вскипал еще один суп. Русские, туркмен и татарин-предатель подключились к этой работе на кухне, одни только узбеки в сторонке продолжали сидеть на корточках. Видимо, обсуждали вопрос, каким образом же им следует принять участие в работе на кухне.
Одним словом, готовили и ели, ели и готовили, к вечеру желудки голодавших людей не выдержали такого искушения этой вкусной пищей. Все семеро красноармейцев по национальному признаку распределились вокруг поляны. Вскоре из-за запахов на самой поляне нельзя было вообще находиться. Друзья выбрали себе местечко в дальнем конце поляну, где дышать пока еще было можно. Они с беспокойством в глазах посматривали за мучениями своих новых приятелей. Прошка, как практикующий «медик» их успокаивал, говоря, что ночь им придется помучиться в кустиках ночь, а утром их все пройдет и они будут здоровы.
– Вот тогда мы их мобилизуем, вооружим и посадим на броню в качестве десанта. – Говорил Прошка.
В этот момент Сергей Мышенков уже побывал в танке, и от туда мысленно отрапортовал о том, что с танком все в порядке и он готов к новому переходу к фронту.
Глава 8
1
Когда отправлялись в очередной переход к фронту, то настроение у экипажа танка КВ было радостно-повышенным, впервые за вторую неделю своего путешествия по оккупированным немцами советским республикам они
