— Антонио…

— Ты никак не уймешься… — сурово заговорил он, но прикосновение нежных рук остановило его сердитую речь.

На короткое мгновение Антонио прижал девушку к себе, поцеловал в висок и тут же отстранился.

— Я нужен" на палубе.

И выскользнул из каюты. Лали услышала скрежет запирающегося замка. Дрожа от страха потерять навсегда любимого человека, она натянула на себя одеяло и, свернувшись в клубок, вновь принялась отчаянно молиться, едва шевеля трясущимися, побелевшими губами. Она так долго пребывала в напряжении, что не заметила, как задремала от усталости, убежденная в том, что этот страшный день никогда не кончится.

Антонио прижался лицом к ее разгоряченному лбу, нежно целуя губы, нос и глаза, осторожно проводя пальцами по шее. Лали долго не могла понять, грезит она или все происходит наяву. И лишь когда его тяжелое тело вытянулось рядом с ней, девушка открыла глаза. Карриоццо выглядел невероятно усталым, глаза потемнели, веки покраснели от ветра, но на лице играла улыбка. А судно мирно покачивалось на волнах.

— Антонио, — пробормотала Лали, осторожно касаясь его жесткого подбородка.

— Все хорошо, — коротко бросил он.

— Мы победили?

— К нам на помощь подоспели два корабля: венецианская «Лилия» и генуэзский «Фриуле». Османцы трусливо отступили.

Девушка протянула руку и попыталась разгладить лучики-морщинки, появившиеся в уголках его глаз.

— Прости меня… — и замерла от ласкового поцелуя. — Не стоило бы, — откинувшись на подушку, Карриоццо сладко потянулся.

Они долго лежали молча. Лали ожидала, что Антонио уснет от усталости, но он лежал с открытыми глазами и пристально рассматривал светлый полог над кроватью, словно видел там нечто важное. Собравшись с силами, Лали решила задать вопрос, который давно рвался наружу:

— Ты лег рядом со мной. Почему?

— Чтобы прикоснуться к твоему телу, — он ласково провел рукой по ее бедру. — Я обещал себе, что непременно сделаю это, если все закончится благополучно. Сражение не состоялось, и я пришел, чтобы исполнить обещанное.

— Я тоже мечтала об этом, — чуть слышно прошептала девушка, а в ее глазах заиграла теплая волна счастья.

Мысль о любовных ласках была сладкой, но усталость брала свое. Прижавшись к податливому телу девушки, Антонио окутал ее теплом своих теплых рук и устроился поудобнее.

— Давай поспим хоть немного. Сон нам обоим необходим.

Лали чувствовала, как, уже засыпая, Антонио легко, одним своим дыханием коснулся ее щеки и еле слышно пробормотал:

— Как хорошо рядом с тобой.

— Мне тоже… — прошептала она.

Впервые ее тело вело себя спокойно рядом с Антонио, и это было удивительно приятно, словно они оба незаметно перешли на новую степень любви, когда ощущаешь счастье от присутствия рядом с тобой любимого человека.

Венеция, 1490

Дальнейшее путешествие прошло без приключений, и уже через неделю Антонио, облаченный в нарядные одежды, выступил на торжественном заседании синьории, где зачитал донесение об интригах, которые ведутся во дворце возможного наследника Османской империи, о пристрастиях шахзаде и о тех дворцовых кознях, в которые Карриоццо оказался случайно посвящен. По окончании заседания он передал текст донесения великому канцлеру республики, который тут же поместил его в секретный архив дипломатических актов. Патрициат по достоинству оценил труды Антонио, выделил ему существенное денежное вознаграждение и предложил после решения проблем личного характера отправиться в новое путешествие (разумеется, если Карриоццо изъявит подобное желание).

Обрадованный тем, что его миссия была так высоко оценена, Антонио поспешил в гостиницу, где его в нетерпении поджидала Лали. Теперь уже ничто не мешало молодым людям наслаждаться свободой и общением друг с другом. Радуясь тому, что все беды остались позади, Антонио и Лали, взявшись за руки, отправились на прогулку по Венеции. Карриоццо очень хотелось показать девушке город, поразивший его еще в детстве, а заодно он решил приодеть согласно моде свою юную спутницу.

Чудесная лагуна, в которой волшебным образом сливались воедино море и земля, праздничное великолепие дворцов с лоджиями по всему фасаду, причудливые улицы и площади, о гранит которых бились игривые волны, изогнутые мостики через каналы, и самое главное: беззаботные женщины в нарядных одеяниях, с открытыми лицами и глазами, полными огня и задора, — этот чарующий мир приятно поразил девушку, обещая сказочное завершение ее путешествия, и она с благодарностью смотрела на Карриоццо, подарившего ей свободу и радость жизни. Жизнь за каменными стенами гарема девушка вспоминала как дурной сон. Воздух Венеции пьянил ее, а теплая рука Антонио, сжимающая ее ладошку, дарила надежду на исполнение самой заветной мечты.

Лали впервые за двенадцать лет переступила порог христианского храма и замерла в почтительном изумлении, получив неожиданную возможность сравнить два мира, две культуры и две великие религии.

В Стамбуле ее время от времени приводили в мечеть, как видно, желая приучить девушку к мысли о принятии ислама. Но для Лали эти посещения служили лишь развлечением, возможностью увидеть мир за пределами дворца Ибрагим-паши. Девушке безумно нравилась белоснежная мечеть с высокими минаретами цвета бирюзы, и она каждый раз с любопытством рассматривала огромный, но вместе с тем удивительно грациозный храм, разделенный затейливыми решетками на отдельные помещения для мужчин, женщин и евнухов. Все стены от пола до верхнего ряда окон были покрыты голубой майоликой изумительной красоты, и на ней рукой искусного каллиграфа были начертаны изречения из Корана. Лали прекрасно знала их наизусть, но с удовольствием читала их вновь и вновь, желая проникнуться величием мудрости Мухаммеда.

В отличие от мусульманского храма церковь Сан-та-Мария деи Мираколи, отделанная белым, зеленым и черным мрамором, напоминала не сказочную чашу с изречениями, а скорее — драгоценный бокал, полный чудесных сокровищ. Величественный купол храма устремлялся к небесам, огромные окна заполняли витражи, сотворенные из мельчайших кусочков цветного стекла. Солнечный свет, проникающий сквозь них в храм, играл на колоннах, полу и сводах разноцветными красочными бликами, придавая храму еще более праздничный облик. По всему периметру церкви были расставлены скульптуры святых. Увидев эти изваяния, Лали поразилась тому, что умелые руки мастеров сумели сотворить подобное чудо: в позах застывших фигур чувствовалось движение, лица были полны душевных переживаний, и даже под складками каменной одежды можно было уловить формы человеческого тела.

Сделав несколько шагов в сторону алтаря, Лали и сама застыла подобно этим изваяниям: перед ней в лучах солнечного света возникло дивное видение. Юная Мадонна с младенцем на руках в мягких переливах света и тени обратила легкую полуулыбку именно к Лали, простирая над ней свою любовь и защиту. И девушка преклонила колени перед Святой Девой, благодаря ее за милость к заблудшей душе. Лали молилась самозабвенно и страстно, и слезы счастья текли по ее щекам, слезы, дарующие отпущение грехов.