мере, могу обрести свободу и добиться справедливости…

– Вот ты где, проклятый Джеруб! – прервал меня чей-то крик.

По коридору ко мне мчался Векс. Его пустые глаза еще не заметили вдову.

– Я с тебя кожу сдеру! Если ты думаешь, что я… – Векс откашлялся, увидев хозяйку, и немедленно поклонился. – Вдова Хорикс, прошу прощения. Я избавлю вас от присутствия этой тени.

– Успокойся, Векс. Он весьма забавен. Был. Можешь его вывести.

– Забавен? – спросил я, пока Векс выталкивал меня в коридор.

Хорикс еще раз холодно посмотрела на меня и снова взяла в руки перо.

Когда мы скрылись из виду, Векс врезал мне по голове медной тростью. Я завопил от боли.

– Брось этот мешок с тряпками в мусорную кучу, а затем иди в помещения для стражи. Там тебя ждет гора нестираной одежды.

Тыкая и подталкивая меня на каждом шагу, Векс довел меня до жилых помещений охраны – вероятно, он хотел убедиться в том, что я не сверну куда-нибудь. Затем он целый час наблюдал за тем, как я работаю; при этом он был похож на голодную сову, застывшую над крысиной норой. Векс неодобрительно цокал языком, заметив любой мой недочет, и вздыхал каждый раз, когда я ронял хотя бы ниточку. В конце концов я придумал игру, в которой соревновались издаваемые им звуки: мне хотелось узнать, какой из них победит к тому моменту, когда Векс поведет меня обратно в альков. Победу одержал басовитый рык неодобрения; что-то похожее могла бы издать свинья, внезапно обнаружившая, что корыто пусто.

– У меня есть еще работа для тебя. Займешься ею сразу с утра, – прошипел Векс мне в ухо.

Мне показалось, что он холоднее, чем я.

– Мечтаю об этом.

На этом он ушел, оставив меня среди неодобрительно настроенных призраков.

Я отвернулся от них и лег, прислонившись к стене – эту новую позицию я выбрал три ночи назад. Она позволяла мне не смотреть на тупиц и без помех наблюдать за центральной лестницей. Я вспоминал прошедший день, пытался примириться с происходящим и одновременно следил за призраками, бродившими вверх и вниз по лестнице.

За последние несколько ночей их поток уменьшился: они ходили пару часов после полуночи и еще раз – за час перед рассветом. Призраков было около двух десятков, но их число постепенно росло.

В ту ночь у меня было о чем подумать, и не успел я опомниться, как появились дрожащие голубые огни. В ту ночь мимо меня прошли тридцать призраков, и на этот раз их сопровождали двое дополнительных охранников, которые выглядели бледными и усталыми.

Я выбрал самый легкий вариант – сидеть и не высовываться. Мне показалось, что находящиеся рядом со мной призраки уже готовы донести на меня Вексу – лишь бы исключить меня из своей группы. Целыми днями они рассказывали мне о том, что бывает с упрямыми рабами. Оказалось, что таких рабов сначала бьют, а затем сажают во что-то вроде погреба под названием «саркофаг». Если и после этого рабы не исправлялись, их по дешевке продавали на стройки и каменоломни, которые находились в далеких пустынях – например, в месте под названием «Кел-Дуат», или «Белый Ад».

Если я думаю, что работа по дому тяжела, говорили они, мне нужно сравнить ее с работой под палящим солнцем, которое заставляет потеть даже мертвых.

Такой участи я себе совсем не желал.

«Терпение», – сказал я себе, когда колокол вдали пробил пять раз. Скоро я увижу, что приготовил для меня Векс.

Оказалось, что Векс решил отправить меня за покупками.

В этом и заключалось мое «наказание»: просто принести какую-то провизию, а также пару вещей, которые вдруг понадобились вдове. Я ничего не понимал: Векс говорил так, словно это страшная кара. Призраки в соседних альковах фыркали и пересмеивались. Даже когда я, ухмыляясь, встал в ряд с тремя незнакомыми рабами, то увидел, что они ссутулились и опустили головы. Если бы я не знал планов Векса, то предположил бы, что нас решили выпороть медными кнутами.

Векс горделиво расхаживал перед нами по мраморному полу. В тени крытого портика его пустые глаза казались почти черными.

– Слушайте, умники. Соберите все, что в вашем списке, и бегом назад. Жду вас во дворе к полудню. К полудню, я сказал! И не забывайте, что ваши монеты у нас, так что насчет побега можете забыть. Посмотрим, как далеко уйдете, пока не раздастся хруст! – Он щелкнул своими призрачными пальцами, но никакого звука они не издали. – Мы сломаем вашу половину монеты – и, следовательно, вас. Понятно?

Я все прекрасно понял. Векс был прав: я уже раз десять думал о том, чтобы рвануть к ближайшему кораблю. Вероятно, об этом думал каждый призрак, когда его впервые выпускали из дома. Но я знал, что половина монеты значит для души. Она – ее якорь, и, повредив ее, ты повреждаешь и призрака. Если она уничтожена, душа тоже гибнет, отправляясь в небытие. В Крассе половину монеты нагревают в сковороде – так, что она почти плавится, и от этого призрак прибегает, крича так, будто его режут. Жестокие аркийцы, несомненно, изобрели более изощренные и бесконечно более болезненные методы.

Мне под ноги бросили корзину, сплетенную из пальмовых листьев. К ее ручке был прикреплен клочок папируса со списком – аркийские иероглифы и небрежно выведенные слова на общем языке. На ней же висел сверток с серебряными монетами. Мне, в основном, предстояло искать фрукты, шерсть, а также несколько странных вещей, объяснять предназначение которых Векс отказался. Он сказал, что добыть их будет непросто, но я был не против испытаний, ведь они позволяли – хотя бы ненадолго – ощутить вкус свободы.

Четыре часа. Четыре часа я проведу в городе, и никто не будет дышать мне в спину. Я мечтал поскорее выйти из бронированной двери башни. Векс приказал стражникам открыть замки, и полоса солнечного света разделила двор надвое. Когда другие призраки двинулись вперед, Векс удержал меня.

– Джеруб, пожалуйста, пожалуйста, попытайся сбежать, – сказал он, умоляюще стискивая ладони вместе. – Это будет лучшее событие за всю неделю. Обещаю тебе, я все сделаю быстро.

Я заглянул в его невидящие глазницы, надеясь, что он может увидеть мою злорадную усмешку. Затем я оттолкнул его и, размахивая корзиной, вышел под палящие лучи солнца.

Чуть отойдя от башни вдовы, другие призраки разделились, оставив меня стоять на перекрестке, похожем на паутину. Я попытался вспомнить поездку на телеге и решил направиться к Беспокойному морю, откуда дул холодный ветерок.

Даже мне, чужаку, казалось, что четыре