правильным. Она была удивлена тому, что лорд Баскин готов составить компанию замужней женщине и ее детям в месте, где они четверо будут у всех на виду, включая его собственный социальный круг. Кроме того, ее саму ждали дома. И в этот момент ее наконец настиг ответ на вопрос, о котором она думала годами, во время всех этих поездок на автобусе до дома.

Она не хотела идти домой. Если честно, она хотела схватить мальчиков и сбежать.

Будто опасаясь, что лорд Баскин угадает это предательство в ее мыслях, Грейс отбросила их и с приятной улыбкой вежливо покачала головой.

– Как ужасно любезно с вашей стороны. Но я боюсь, мы должны поторопиться на автобус до дома. Идем, мальчики.

За этим последовали дальнейшие стоны, от которых лорд Баскин повернулся и показал поднятый указательный палец приближающемуся кебу.

– Позвольте мне хотя бы довезти вас до дома.

Кеб резко остановился. Он открыл заднюю дверь, и мальчики радостно забрались внутрь вперед нее. Устраиваясь на сиденье, Грейс проследила, как лорд Баскин дружелюбно общается с водителем, одновременно незаметно передавая ему несколько банкнот. Он сделал это с привычной ему плавной элегантностью – снова эта обходительность, – которая всегда создавала у Грейс впечатление, что в этот миг ничто не волновало его больше чужого удобства. Дело было не только в деньгах, хотя, конечно, деньги были не последним фактором. Уникальным лорда Баскина делали его непроходящая обстоятельность и забота.

Ее сыновьям прежде не доводилось бывать в лондонском кебе – их Лондон состоял из двухэтажных автобусов и пыльных подземных станций метро. Мальчишки пихали друг друга на соседнем сиденье, а Грейс подняла глаза на стоящего на тротуаре лорда Баскина – дверь кеба захлопнулась, но окно между ними все еще было открыто.

– Спасибо.

– За что? – удивленно спросила она.

– За то, что позволили провести время с вами и вашей семьей.

Кеб несся по многолюдным улицам Лондона, а Грейс гадала о его словах. Лорд Баскин будто хотел того, что было у нее, – если он только знал. Он вдруг показался ей, несмотря на все его богатство и роскошную жизнь, крайне одиноким. Она никогда этого не видела в нем прежде, во время его многочисленных визитов в «Книги Блумсбери». Там лорд Баскин был как дома, оживленный окружающей его работой и сотрудниками. Рядом с ней он казался особенно довольным. Она отбросила эту мысль и повернулась к мальчикам, чувствуя, как начинают напрягаться нервы. Она отчаянно надеялась, что водитель быстрее довезет их домой в Камден-таун, чтобы у нее осталось время сделать чай Гордону ровно к четырем часам, точно как он требовал.

Глава семнадцатая

Правило № 29

Личная жизнь персонала должна оставаться частной и конфиденциальной

Алек МакДоноу никогда прежде не бывал в этой части Лондона. Пришлось пересаживаться с метро на поезд, а с него на автобус, чтобы добраться до очаровательного викторианского дома на извилистой улочке в укрытом зеленью уголке Далвича, через Темзу от центрального Лондона.

Садик перед домом содержался в идеальном порядке, высаженные по краям кусты боярышника и гортензии были подстрижены для защиты от зимних заморозков. В центре небольшого квадратного двора на пьедестале стояла треснувшая каменная урна, придавая окружению экзотический вид, усиленный декоративными лозами жимолости, взбирающимися по передней каменной стене. Алек открыл калитку, свежевыкрашенную насыщенной багровой краской, и закрыл ее за собой так аккуратно, как только мог. Все в благоустроенном доме Герберта Даттона, казалось, требовало от Алека одновременно старательности и заботы.

Он позволил латунному дверному молотку в форме орла удариться о такого же багрового цвета входную дверь. Через несколько секунд изнутри донесся громкий звук, после чего раздался голос мистера Даттона, указывающий гостю, кем бы он ни был, заходить внутрь.

Алек зашел в прихожую и за порогом сразу же увидел фарфоровую стойку для зонтов, полную антикварных тростей для ходьбы, и корзинку с несколькими парами мужских кожаных перчаток на длинной полке, нависающей над старой чугунной батареей. Почувствовав, что нога за что-то зацепилась, он опустил глаза и увидел несколько забытых писем, просунутых в щель в передней двери. Алек поднял конверты и сложил их стопкой рядом с маленькой фарфоровой миской с различными ключами, а затем оглядел стены длинного коридора, где висели многочисленные рамки с литографиями римских и греческих руин – знаменитых мест, которые, как знал Алек, мистер Даттон всегда мечтал однажды посетить, но не позволял себе для этого достаточно длинных отпусков.

Алек задумался, как такой добросовестный и трудолюбивый человек, как Герберт Даттон, переживал многодневное заключение дома. Завернув за угол коридора в переднюю гостиную, он обнаружил пациента сидящим на очаровательной антикварной кушетке возле зажженного камина. На кофейном столике перед ним стоял поднос, на котором громоздились чайник, миска со свежими финиками, бананами и апельсинами и большое блюдо с кусками кекса и других разнообразных булок.

Мистер Даттон, наверное, заметил на лице Алека удивление разнообразием еды, потому что первыми его словами, сменившими собственное выражение изумления, было объяснение того, что он недавно получил ящик фруктов от живущей в Испании тети.

– Как великодушно с ее стороны, – ответил Алек. Он не помнил, чтобы когда-либо слышал о ее существовании.

– Я не ожидал вас сегодня. – Мистер Даттон отвел глаза и принялся возиться с выложенными вокруг подушками.

– Как вы знаете, я уже какое-то время хотел вас навестить. Чтобы убедиться, что о вас хорошо заботятся – что, как я с облегчением вижу, правда.

– Да, как я сказал по телефону, мои соседи крайне заботливы. Так что нет нужды волноваться. – Мистер Даттон кинул быстрый взгляд на часы на каминной полке. – Однако, боюсь, мне вскоре пора будет отдыхать и придется завершить эту встречу.

Алек внимательно наблюдал за Гербертом Даттоном, пока тот говорил, а вот сам Даттон отказывался прямо смотреть на Алека. Даттон казался усталым и изнуренным, будто за ночь постарел, что могло бы объяснить его неуверенность в общении с Алеком. Но у Алека также было странное ощущение, будто впервые за все время их профессиональных и личных отношений ему не были в полной мере рады.

– Позвольте, – сказал Алек, подходя к окну, – открыть шторы и впустить немного солнца.

– Правда, не стоит… – начал мистер Даттон, но Алек проигнорировал его и продолжил неприметно изучать комнату, выискивая какие-то объяснения. По сиденью кресла были разбросаны страницы сегодняшней «Сандей Таймс» и импортный экземпляр журнала «Нэшнл Географик». Сквозь викторианскую арку виднелся обеденный стол солидного красного дерева – интимно накрытый на двоих.

Алек вернулся и навис над мистером Даттоном, который казался более бледным и нервным, чем обычно. Он был одет в полосатую пижаму из шелкового