весь строй, то тогда и только тогда мы сможем сделать шаг вперёд. А что, скажите, нужно для этого?

– Ультракоммунизм? – улыбнулся я.

– Да нет же! – нетерпеливо отмахнулся он, отодвигая пустую тарелку. Старуха тут же поспешно убрала её со стола. – Ультракоммунисты – это передовой отряд, авангард. Всех туда не включишь, да и не надо это ни к чёрту. Что нужно устранить – так это систему принуждения, которая всегда, на протяжении истории, плодила бездельников и дармоедов. Коренная же причина – в нынешнем устройстве управления, в государственной системе. Всегда в государстве найдутся начальники, директора, учреждения, канцелярии, а в них, в канцеляриях – тёплые местечки, где можно коротать время, поплёвывая в потолок. Ну или хуже – распоряжаясь чужими судьбами. А сколько надстроек в нём, необходимых только для обеспечения существования этой глыбины – все эти министерства, армии, силовики, единственная задача которых – сохранить собственное дармоедское положение. Главное – всё это устарело! Новый мир грядёт!

– Что же ты предлагаешь? Роспуск государств? Анархию?

– Государства не нужны – это да! – Саша сделал над столом широкий жест рукой. – Но и анархия – лишнее! Необходима кардинальная реформа системы. Начальников заменят дирижёры без исполнительных функций, учреждения из бюрократических монстров преобразуются в трудовые коммуны, где у каждого, совершенно у каждого будет своя роль. А административные какие-то задачи на себя машины возьмут.

– Ну а как же – выбор? Ты говорил о свободе, а получается у тебя система принудительных лагерей.

– Да нет, свободу личности эти изменения не тронут. Не только никто никого принуждать не будет, но и самого аппарата принуждения не станет, раз уж уйдём от государства. Всё будет элементарно. Хочет человек есть – пожалуйста, присоединяйся к коммуне, вступай в отряд программистов, каменщиков, биологов и я не знаю кого ещё. Не хочешь – ну сам добывай себе пропитание. Никому, наконец, не помешают развести садик, высадить огород. Земля общая – бери себе сколько сможешь обработать! Не придёт к тебе никакая надзорная сволочь, не будет вымогать взятки. Блин, Игорь, а мы ведь в редакцию опаздываем! – вдруг спохватился он, вскользь глянув на советские механические ходики с гирьками, висевшие над кухонным столом. – Бабусь, нам собираться пора!

Наскоро попрощавшись со старушкой, мы быстро оделись и вышли на улицу.

– Главная идея, в общем, в освобождении человеческого потенциала. И ещё – в уничтожении страха, – продолжал вещать Саша, широко шагая по тротуару и двумя руками натягивая свою выцветшую синюю спортивную шапчонку. – Мы же почему завели все эти армии, полиции, администрации? Потому что себя боимся! Того, что кто-то ограбит, изнасилует, убьёт, а защитить будет некому. Этот вековечный страх перед самими собой сковывает нас тысячелетиями. А в новую эру бояться одного будут – оказаться вне общества, вне глобальной человеческой семьи! Это погуще, чем страх перед полицейской дубинкой! И развращения не будет…

– Развращения? – удивился я.

– Именно развращения! – уверенно припечатал Саша. – Власть ведь развращает – и в первую очередь самих исполнителей! Вы гляньте на всех наших полицаев самодовольных. Там же кроме собственного тщеславия ничего нет – ни гражданского чувства, ни гуманизма, которые хоть как-то сдерживали бы. Иные из них и вовсе с ума сходят от безнаказанности – каждый день ведь о каком-то садисте из органов слышим. А что в тюрьмах у нас происходит… – с досадой махнул он рукой.

– Да, и в Терпилове ситуация с правоохранителями непростая, – искоса глянув на молодого человека, осторожно запустил я. – Мне и отец кое-что рассказывал. То пьяного ограбят, то рыночных торговцев до нитки оберут. Говорят, недавно вот и ветерана какого-то то ли из дома выселили, то ли избили…

Как я и надеялся, Саша отмалчиваться не стал.

– Правда-правда, – энергично вскинулся он. – Про пьяных и рынок врать не буду – не знаю. А вот этим стариком я лично занимался: Сотников его фамилия.

– А что там была за история? – спросил я.

– Да кошмар наш обычный. Лет пять назад чинуши наши – судья, прокурор да начальник управления городского имущества отжали у города кусок земли возле Видного. Может, знаете, где озеро Балаковское?

Я недоумённо пожал плечами.

– Ну не важно! – нетерпеливо отмахнулся Саша. – Короче, красивые там места – лес, вода рядом. Решили ребятки дачи себе там построить, ну и кой-какой бизнес заодно замутить– коттеджный посёлок забабахать, то да сё. Дело пошло быстро – провели туда дорогу (за бюджетный, естественно, счёт), кинули линию электропередач, водопровод организовали. Запланировали, представьте себе, даже конное хозяйство и гольф-клуб построить. Гольф им, видите ли, подавай, аристократам хреновым! Одно мешало – на территории этого будущего клуба находилась маленькая деревенька Пантелеевка. С большинством жителей эти твари порешали быстро: у сговорчивых дома за копейки купили, а у тех, кто упирался, по суду отжали. Все разъехались, кроме этого бедолаги Сотникова. Тот ни в какую не хотел сдаваться – по судам ходил, заявления в разные инстанции писал. Наконец, понял он, что рано или поздно выпрут его из дома, закупился продуктами, заколотил двери и окна, ну и давай против гопоты в погонах оборону держать, как когда-то против гитлеровцев под Берлином. Там вообще целая эпопея была: дочка ему продукты какие-то подвозила, соседи из ближайшего сельца Славино дровишками да водой обеспечивали. Но, видать, оборзевший прокурор страшнее фашиста – подгадали суки-приставы момент, когда он спал, да вломились в избушку. – Саша бросил на меня долгий негодующий взгляд. – Представьте себе, – продолжил он дрожащим от ненависти голосом, – древнего старика два здоровых лба выкинули ночью на мороз да отметелили так, что еле жив остался! Это какими сволочами, какими скотами быть надо, чтобы ветерана… А! – зло отмахнулся он. – Не ту страну назвали Гондурасом…

– И что же, Сотников обратился в полицию? – спросил я.

– В полицию? – Саша отрывисто и зло хохотнул. – Да кому он там нахрен нужен? Вы думаете, пойдёт полицай против местных прокурора и судьи? Все, все они там повязаны, эти крысы в погонах! В полицию, рассмешили…

– А ты‑то как в той истории участвовал?

– Да, помочь ему пытался, – грустно вздохнул Саша. – Заметку в газету написал, за его дочь подготовил письма в прокуратуру и суд. Только напрасно всё это… Статью, как я ни скандалил, Стопоров не пропустил, а на письма ответов и сейчас нет… Но ничего, вот пойдёт движуха, расшевелим и это гнездо змеиное!

– Хорошо бы… Только долго ещё этого ждать, – нарочито уныло протянул я, искоса присматриваясь к молодому человеку.

– Как знать, – ответил он бодро. – И у нас тут кое-что уже накрапывается – и оппозиция какая-никакая образовывается, и народ потихоньку в