«Ничего, это не страшно, — подумал Павел, — я постараюсь, чтобы так было и впредь. Война должна идти все дальше и дальше от Москвы, неся освобождение народам мира, а столица первого социалистического государства будет все больше хорошеть. Я, по крайней мере, сделаю все, чтобы было так».

Он нажал кнопку звонка. Через минуту за дверью раздался недовольный голос Клары:

— Кто там?

— Угадай, — задорным голосом крикнул Павел. Тут же лязгнули запоры, и счастливая дочка повисла у него на шее.

— Папка! — кричала она. — Папка вернулся!

— Здравствуй, милая, — погладил он дочь по голове. — А Роза где?

— С Ванькой гуляет, — поморщилась Клара.

— А ты?

— Я читаю, — потупилась девочка.

— Молодец. — Он поцеловал ее в лобик и подумал, прохода в квартиру: «Она продолжит мое дело. Умница, всем на свете интересуется, много читает. Роза — обычная женщина, тряпки, мальчики, танцы, больше ее ничего не интересует. Что же, против природы не попрешь. Пусть хоть внуками одарит. Но Клара будет настоящим товарищем и борцом».

* * *

Павел прошел в кабинет наркома внутренних дел. Берия сумрачно посмотрел на него и проговорил:

— Хорошо, быстро приехал.

— Прибыл для доклада, — произнес Павел.

— Какой доклад? — поморщился Берия. — Ты министр внутренних дел союзной державы.

Павел понял, что это проверка.

— В своих действиях мы целиком подчиняемся нуждам мирового коммунистического движения, центром которого является советское правительство, — вытянулся он в струнку.

— Хорошо, — снова буркнул Берия, поднимаясь со стула. — Пошли.

Вслед за Берией Павел прошел в находящийся рядом небольшой кинозал и сел в мягкое кожаное кресло.

— Доклад секретарю оставишь, — проворчал Берия, опускаясь в соседнее кресло. — Я и так все знаю. Давай лучше фильм посмотрим.

В зале погас свет, и через секунду донесся стрекот спрятанного за стеной кинопроектора. После коротких титров они увидели большой зал, наполненный народом. На трибуне стоял человек в пиджаке и косоворотке и о чем-то страстно говорил. Слов его слышно не было, но из динамиков тут же послышался бодрый, уверенный голос диктора, сопровождаемый столь же бодрой и радостной музыкой: «С большой радостью и воодушевлением приняли трудящиеся Северороссии восстановление советской власти на территории своей страны. В приветственной речи участникам съезда рабочих и крестьян Северороссии токарь Вологодского депо Василий Терентьев заявил, что сбылась наконец вековая мечта североросского народа об избавлении от угнетателей и эксплуататоров. Только сейчас трудящийся народ страны сможет вздохнуть свободно, полной грудью.

Оператор показал рукоплещущих Василию Терентьеву депутатов съезда, после чего на экране сменилась картинка. Теперь, уже в другом зале, наполненном мужчинами в костюмах и при галстуках, на трибуне стоял одетый в костюм-тройку старичок, напоминающий всесоюзного старосту Калинина. Диктор продолжил: «На съезде работников образования Северороссии учитель старорусской гимназии Питер Рауш сказал, что наконец-то кончилось ужасное время буржуазной цензуры в газетах и на радио. Только теперь люди Северороссии узнают всю правду о прогнившем буржуазном режиме диктатора Оладьина и его прихвостней. Сейчас, когда доблестные части Красной армии освобождают город за городом, он и его коллеги наконец-то смогут рассказать всю правду своим ученикам об истинном положении дел в мире. Они поведают о преступлениях старого режима и о том светлом будущем, которое ожидает североросский народ в новой, социалистической Северороссии».

Павел хмыкнул. Он помнил, как валялся у него в ногах этот Рауш, умоляя отпустить из тюрьмы сына, главного редактора местной газетенки, не успевшего… или не захотевшего бежать от наступающей Красной армии. Как не хотел читать этот текст, даже за обещание не расстреливать сына, а только послать в лагерь на пяток лет. Интеллигентская свора, чистоплюи, вшивая честь. Ничего, заставили.

На экране уже шла колонна североросских военнопленных. «Вот они — солдаты и офицеры разгромленной, показавшей свою полную несостоятельность перед напором краснознаменных войск буржуазной армии Северороссии, — объявил диктор. — Какое горькое разочарование. Не выдержала вся хваленая военная мощь Северороссии удара стального кулака пролетарского государства. Ротами, полками и дивизиями сдаются в плен части Североросской армии, понявшие бесполезность дальнейшего сопротивления».

Теперь на экране через большое село шли советские танки, а высыпавшие на улицу крестьяне радостно приветствовали их. Павел потупился. Этот эпизод снимали в Белоруссии, под Минском, и несмотря на то, что съемочная группа очень старалась, оп содержал наибольшее число проколов, которые мог бы обнаружить человек, более или менее знающий североросские деревни. Диктор тем временем продолжал свой бравурный монолог: «С радостью и чувством огромной благодарности встречают жители Северороссии части Красной армии. Армии-освободительницы, армии подлинно народной, армии, несущей им светлое будущее».

На экране несколько советских танков шли в атаку, подминая деревца и перепрыгивая через овражки. За ними спешила цепь пехоты. «Победоносные части Красной армии неудержимо развивают наступление по всем направлениям. Рушится и трещит по швам оборона североросской военщины, когда-то объявленной непобедимой лживой оладьинской пропагандой. Вы хотели сокрушить советскую власть, господа хорошие! Вы хотели снова посадить на наши шеи ярмо помещиков и капиталистов! Не выйдет. Вы просчитались. Кончилось ваше время! Пробил последний час вашего лживого, насквозь прогнившего эксплуататорского режима, больше двадцати лет выжимавшего все соки из трудящихся, эксплуатировавшего и уничтожающего их без зазрения совести. Скоро на всем пространстве от вологодских лесов до балтийского берега засияет солнце свободы».

Ритм музыки изменился, и из динамиков полилась песня в исполнении сводного хора московского военного округа: «Над Невою березы кудрявятся в обрамленье дубов-колдунов, принимай нас, Северороссия-красавица, в ожерелье прозрачных озер».

Пленка закончилась, зажегся свет.

— Хороший фильм, — одобрительно покачал головой Берия. — Молодец. Хорошо сработал. Мы его по каналам Госкинопроката переправили в Берлин, Лондон и Париж. Даже там многие верят.

— Почему вырезан эпизод про североросскую народную армию? — хмуро спросил Павел.

— Потому что ее никогда не было, — как ни в чем не бывало пояснил Берия. И, выдержав многозначительную паузу, продолжил: — И правительства Североросской Народной Республики тоже не существовало.

— Что вы имеете в виду? — холодея, проговорил Павел.

— Смотри фильм, — бросил Берия, откидываясь в кресле.

Свет в зале снова погас, и застрекотал проектор. На экране возникла заставка британских новостей дня. Побежали кадры, демонстрирующие военную мощь Великобритании, а невидимый диктор не менее торжественным и оптимистичным голосом, чем предыдущий, правда, уже по-английски, начал читать текст. Английский Павел знал плохо, но спасали русские титры. Мощь королевских военно-воздушных сил. Лучшая в мире британская артиллерия. Стальной кулак британских бронетанковых частей. Славная британская пехота. Овеянный многовековой историей побед и славы несокрушимый британский военно-морской флот. Все это прошло перед глазами сидящих в зале зрителей, в сопровождении победных комментариев диктора. Потом демонстрировались заморские владения короны, дальние военные базы и колониальные части. Грозные непальские гурки[33], лихо марширующие в сплоченном строю. Африканские части. Британские корабли на стоянке в Кейптауне. А вот база дальних бомбардировщиков в Персии. На карте показана территория, по которой они могут наносить бомбовые удары. Впечатляет. Весь Ближний Восток, север Индии, Каспий.