– Так Августа Михайловна дома или нет?

В дисководе ожидало просмотра и призывно манило «Счастливое число Слевина», да и стеб через дверь утратил вкус новизны.

– На работе! – выкрикнул Данька, но от глазка оторвался, только когда тип отчалил в лифте. – Носит всяких идиотов, – проворчал Даниил, направляясь на кухню за чипсами.

Сначала был коньяк – наплевав на этикет, начинал Витасик всегда с благородных напитков.

Сдав сюжет к выпуску, он с несколькими коллегами опрокинул по стопарику.

Потом у кого-то из операторов нашлась початая бутылка вискаря. Затем стихийно возникшая компания распалась, и дальше Витасик поплыл по жизни один.

В этом одиночном плавании (по пути домой) Шутихин употребил бутылочку пива и почувствовал непреодолимую тягу к переменам в судьбе, для чего и зарулил в супермаркет на Первомайской.

Бесцельно послонявшись по торговому залу, Витасик обнаружил, что денег у него нет, и, разочарованный, навострил лыжи домой, но Провидению было угодно послать Витасику искушение в виде безумной стройняшки, чернобровой смуглянки, в которой он с удивлением узнал докторшу – участкового терапевта подлого Мотьки Степуры.

Вся жизнь промелькнула перед взором Шутихина, ссора с другом и застарелые обиды показались особенно горькими. В то же мгновение внутренний голос явственно шепнул: «Давай действуй! Вот он, твой шанс!».

Так отчетливо Шутихин услышал внутренний голос впервые за двадцать семь лет, и слегка растерялся, но быстро взял себя в руки.

– О! Ты-то мне и нужна, – усиленно артикулируя, выговорил он. – Августа Михайловна, правильно?

Витасик считал себя местной достопримечательностью, почти лицом канала и слегка оскорбился, когда на постной физиономии докторши не мелькнула радость узнавания.

– Прием окончен, – ляпнула в ответ докторша.

Не только у них на телевидении сносит крышу от перенапряжения.

– Дорогая моя, – язык у Шутихина заплетался, его слегка покачивало, но он был полон оптимизма, – ты не поняла. Я не в статусе пациента, а в статусе друга. Если позволишь.

– Что-то со Степурой?

Второй раз за короткое время докторше удалось обидеть Виталия Шутихина, корреспондента программы «Новости сегодня». Самого Виталия Шутихина.

– М-м-м, – промычал Витасик, – Мотька для тебя что-нибудь з-значит?

– Я обслуживаю его участок. – Докторша поморщилась и отстранилась.

Тоже еще выискалась чистоплюйка, снова обиделся Витасик и выложил докторше свою интерпретацию истории с ограблением и наездом.

По мере того как Витасик излагал, он все больше трезвел, так что к концу повествования самому стало ясно, зачем он это делает: не ради славы, как говорится, а ради жизни. Потому что не согласен уступать этому счастливчику Степуре красотку докторшу. Плевать, что она брезгливо морщится и строго сдвигает бровки. Стерпится – слюбится.

Окрыленный этим девизом, Шутихин весьма убедительно соврал про свои связи в актерской среде, приправил рассказ некоторыми живописными деталями и остался собой доволен: Мотька Степура в результате получился паяцем, любителем дешевых спецэффектов, а Виталий Шутихин – настоящим русским интеллигентом, хоть и пьющим, но совестливым.

– Можно я вам позвоню? – под занавес поинтересовался Витасик.

Вместо того чтобы зардеться от счастья, докторша рванула со всех ног, бросив презрительное «нет».

Все-таки жильцы дома 49 по улице Первомайской слегка не в себе, подумал Витасик, глядя затуманенным взором вслед удирающей красотке.

* * *

… Бовбель появился даже раньше, чем предупреждала Августа.

Утренний прием был густо укомплектован бесцветными, метеозависимыми персонажами с гипертонией на грозу, которую несколько дней обещали синоптики, но которая все никак не могла собраться, так что Бовбель внес некоторое разнообразие своей дискинезией.

Вид у Константина Петровича был вполне цветущий, однако Татьяна Ивановна на всякий случай осведомилась:

– Что такое, Константин Петрович, снова печеночка пошаливает?

– Никак нет, это я в профилактических целях, так сказать, – с лучезарной улыбкой ответил пациент. – Помню, меня Августа Михайловна пугала обострением, вот – решил не допустить рецидива.

– Ох, что-то не верится, – усомнилась Августа, – думаю, вчера пили, поэтому сегодня вы здесь. Ложитесь на кушетку.

Татьяна Ивановна политкорректно зашелестела бумажками в своем углу, Бовбель умостился на кушетке и, стесняясь, оголил расплывшийся, белый до синевы живот.

Под плотным жирком обнаружилась слегка увеличенная, но не болезненная печень, и Августа заподозрила симуляцию.

Бовбель смотрел преданными глазами и с покорностью овцы ждал приговора.

Терапевт Новицкая решила его не разочаровывать:

– Татьяна Ивановна, пишите направление в стационар.

– А может, дома полечимся? – овечьим голосом проблеял любимец младшего медицинского персонала.

– Константин Петрович, – посуровела медсестра, – что вы как маленький? Нужно сделать биопсию, компьютерную томографию, УЗИ, кучу анализов провести. И потом – в больнице вы будете на диете. Так что Августа Михайловна права.

– Заставлять мы не можем, но обязаны предупредить о последствиях, – закрепила результат Августа. – Прогноз неблагоприятный – цирроз печени.

Перед таким прогнозом Бовбель капитулировал:

– Ну, давайте пишите направление.

Пока Татьяна Ивановна бегала в регистратуру за печатью, цветущая физиономия Бовбеля приняла несчастный вид:

– Августа Михайловна, можно проводить вас домой?

Августа неприязненно взглянула на симулянта:

– По-моему, у вас навязчивая идея.

Бовбель уже спустил ноги с кушетки – белый живот скрылся под футболкой – и поднял на Августу тяжелый взгляд.

Августе вдруг показалось, что этот ненормальный сейчас набросится на нее и повалит на кушетку. Положение спасла вернувшаяся Татьяна Ивановна. Она замерла у порога, уловив грозу в заряженной атмосфере кабинета.

– Константин Петрович, вот ваше направление, держите.

– Да пошли вы со своим направлением, – хрипло изрыгнул Бовбель и едва не снес Татьяну Ивановну, выходя из кабинета.

Обескураженная, медсестра посмотрела на Августу растерянным взглядом:

– Августа Михайловна, что это вы с ним сделали?

– Это я с него случайно маску сорвала. – Голос Августы дрожал, и сердце выскакивало из груди.

Чувство досады не покидало до конца приема. Только выйдя на улицу и не обнаружив нигде поблизости чокнутого пациента, Августа немного успокоилась.