Корнелий дернулся и нервно дотронулся пальцами до медной бляшки.

— Пробовал. Слишком большое расстояние, не дотянуться, — вздохнул он. — Я почти всю магию истратил.

Его взгляд все больше покрывался пленкой отчаяния, и я ничего не мог с этим сделать. Тяжело вздохнул, крепче прижав к себе хрупкое девичье тельце.

— Что на улице? — постарался хоть как-то разрядить обстановку, отвлекая его от мрачных дум.

— Начинается метель, и я не могу ее контролировать, — покачал головой брат. — Здесь магия восстанавливается хуже, да и все в округе словно бы защищено от нее мощной стеной. Приходится на простейшие действия тратить больше половины резерва.

— Паршиво, — я уже ощущал, что еще немного — и мои силы будут на исходе, но оставлять Меланию без надежной защиты от холода не собирался. Да и вообще… умирать в снежной пустыне точно не входило в мои планы! Немного встрепенулся и еще раз нагрел воздух вокруг меня и невесты, ощущая, как тепло огненным потоком жарко разгорается в венах и выходит сквозь кожу наружу. — Мы обязательно выберемся! — успокоил сразу и себя, и брата, поглаживая девушку по голой коже плеча. В груди неприятно заныло — несмотря на ситуацию, я все же еще помнил, что она невеста брата.

— Мы-то возможно, а вот Мелания, — со стороны брата донесся тихий всхлип. Удивленно приподнялся на локтях, с изумлением отмечая на щеках близнеца небольшие кристаллики слез. Никогда не видел его слез. Никогда. Это я в детстве мог немного всплакнуть из-за особо сильного ушиба или обиды, а вот брат этого не делал никогда, бережно относясь даже к такому малому проявлению своей стихии, как слезы.

— Ты чего? — чуть было не кинулся к нему, бросив девушку замерзать, но вовремя спохватился. — Все будет хорошо! Мы выберемся отсюда вместе! Втроем! — попытался не только сам поверить в эти слова, но и донести свою веру до брата.

— Хорошо бы, — он слабо улыбнулся. — Ложись спать, Адриан, тебе требуется много сил для поддержания тепла в этом месте. Я посторожу.

Прикусил губу, решая, убеждать его дальше в нашем шансе на выживание или нет, но по всему все равно выходило, что от моих слов будет мало что зависеть. Да и сам я верил в счастливое будущее с трудом. Но то, что отчаиваться пока еще рано, — это точно! Для дальнейшей борьбы надо много сил, а сон в этом хороший помощник.

Медленно кивнул, укладываясь обратно и осторожно меняя положение девушки, чтобы мне было удобнее ее согревать. Укрыл ее спину снова высушенным платьем — это лучше, чем совсем ничего.

— Спокойной ночи, Корни, — не выдержал, прижался к податливому мягкому телу девушки чуть сильнее, сам пытаясь не начать дрожать. Все же в столь суровые погодные условия я попадал впервые. Наши зимы ни в какое сравнение не идут с этими пронизывающими ветрами и холодами.

— Сладких снов.

В сон провалился быстро, отчаянно надеясь на то, что утро даст нам какой-то новый шанс на спасение. Какую-то, пусть даже самую крохотную, зацепку.

Холод жег пальцы и вообще все тело, мысли путались. Ужас, еще недавно полностью затопивший мое сознание, медленно отступал под натиском пронизывающего до костей ледяного холода, кажется проникающего даже в потаенные уголки души. Сжала пальцы, ощущая, как тело отказывается мне подчиняться. Капли слезинок боли застыли на щеках, обжигая щеки.

— Мелания, Мелания! — пытался кто-то докричаться до меня, но мне уже было все равно. Почти все равно. Хотелось просто закрыть глаза и забыть обо всем, забыть о боли, отдавшись этому холоду навеки. — Мелания, не смей засыпать! Адриан, она замерзает!

В голове пронеслись обрывки последних воспоминаний. Значит, около меня сейчас Корнелий. Злость, еще недавно гревшая душу жаркими искрами, больше не отзывалась. Ни злость, ни возмущение, ни страх. Ничего.

— Уйди! — Тело окутало что-то… стало невыносимо больно. Нет! Не хочу! Попыталась выпутаться из рук огненного мага, но мне не дали, сжимая еще сильнее. — Мелания, не вырывайся! Так надо, знаю, что больно, — терпи! — Но я его не слушала, пытаясь уйти от болезненных ощущений обратно в беспамятство.

Наконец, все закончилось, сознание уплыло, чтобы снова вернуться ко мне спустя несколько минут. Едва смогла приоткрыть глаза и ощутила, как голова начинает идти кругом, перед глазами все расплывается. Однако тепло, идущее от держащего меня на руках мужчины, могло принадлежать только Адриану. Прижалась плотнее, ощущая, как резкий холодный ветер обжигает мою кожу.

— Тише… — мягкий, обволакивающий голос, и я снова проваливаюсь в забытье.

Однако даже так я ощущаю, как снежные пальцы все сильнее и сильнее сжимаются у меня горле, давят на виски, уносят в вечный мир покоя и тишины, сладких, практически реальных сновидений, полностью растворяют в нем, убаюкивают… Больше никакой боли, никаких проблем… И вот мне снится, что я уже практически превращаюсь в сверкающую белизной граней снежинку, с восторгом вливаясь в головокружительный танец, смеюсь от счастья в новом порыве. Однако оглушающая по своей силе боль вдруг снова прошивает мое тело.

Нет! Нет! Кричу. Я хочу туда, обратно! Где нет проблем и боли! Где вечный танец, полный счастья! Где радость и смех!

Не знаю, сколько прошло времени, может быть минуты или часы, но сознание медленно, словно тягучими толчками сладкой патоки, возвращалось ко мне, снова привнося в мою жизнь холод и боль. С невероятным усилием попыталась открыть глаза, прислушиваясь к тихому шепоту, звоном колокольчиков наполняющему пространство вокруг. Но веки были слишком тяжелыми, а разговор близнецов расплывался в моем мозгу лишь на отдельные звуки и буквы, никак не желая собираться воедино.

Попыталась шевельнуться, ощущая себя так, словно на меня сел дракон, — каждая клеточка моего тела стонала от выворачивающей наизнанку боли. Кажется, я ощущала даже кончики волос, покрывшиеся инеем. В голове вихрем пронеслись последние воспоминания. Жуткая кровавая драка Корнелия и Герда, наша ссора в коридоре академии и этот вымораживающий душу изнутри холод, опасным затмением накрывающий сознание.

Разговор становился все громче и громче, а сознание вернулось ко мне окончательно, давая возможность услышать, о чем говорят близнецы. А в том, что это близнецы, не было никакого сомнения. Не знаю почему, но я словно… чувствовала их, ощущала глубоко в своей душе. Возможно, кому-то покажется это несколько странным, наигранным, но это было так с самого нашего знакомства, и именно поэтому я боялась сближения с ними. Даже простой разговор давался мне ох как непросто.

Но то, что я услышала, повергло меня в глубочайший шок — Корнелий, который еще несколько дней назад наизнанку выворачивался, но не давал никому из мужчин подойти ко мне даже на расстояние вытянутой руки, сейчас чуть ли не умолял брата:

— Адриан, пожалуйста, поцелуй ее! — в его голосе была слышна неподдельная боль, такая, словно то, что он говорил, заставляло его сердце дробиться на крошечные осколки, врезаясь глубоко в душу и кромсая ее на куски.