Я встал перед ней, беспомощной и жалкой в своих рыданиях, видящей ситуацию исключительно со своей точки зрения. Уже не мог припомнить ссору, которая расстроила наш вечер в романтическом Кадисе, в голове не нашлось ни одного аргумента, которым можно было бы оправдать оставление ее одной в отеле. Я стал извиняться.

— К черту твои извинения, — ответила она и заставила меня вздрогнуть. — Развяжи мне руки.

— Лучше бы этого не делать, — прошептал я. — Что будет, если они войдут? Они могут снова нас избить.

Откуда-то из комнаты донесся запах бренди. Хорошее средство от шока.

— Развяжи мне руки, — прорычала она, — немедленно.

Бандиты разорвали простыню, чтобы связать ее, но узлы оказались свободнее, чем я ожидал, и я развязал ее так быстро, что могло возникнуть ложное представление о моей сноровке в этом деле. Она вытерла слезы рукой, пригладила волосы, села на колени и спустила платье с плеча.

— Посмотри, что эта сволочь сделала со мной, — прошипела она, вытолкнув левую грудь. Овал от неровных зубов, размером и формой со скорлупу грецкого ореха, окружал ее сосок, укус уже почернел и превратился в зловещий синяк. — И здесь, — добавила она и подняла руку, чтобы показать след другого укуса.

Я заморгал.

— Это все, что они сделали? — Я хотел выразиться иначе.

— Что ты имеешь в виду под словами «это все»? Разве этого не достаточно? — воскликнула она.

Луиза, связанная и избитая в ванной Кадиса, дрожала от страха, волнения, холода и ярости. Я подошел и коснулся ее руки. Она отпрянула.

— Никогда не прикасайся ко мне.

— Прости, — промямлил я вполне искренне.

— Одного извинения недостаточно, — сказала она. — Ничто никогда не компенсирует это. Никогда.

Она была права: может, сейчас наступило подходящее время, чтобы оставить ее.

— Ты подлый мерзавец. Они требовали от меня свой кокаин, как будто я знала, где он. Ты должен был сказать мне. Если бы ты сказал, где он зарыт, этого не случилось бы. Боже мой, его меньше килограмма! Неужели все это стоит какого-то кило? — Мне понадобилось время, чтобы сделать некоторые вычисления, но Луиза не стала ждать ответа. — Ты должен сказать мне, Мартин.

— Я сказал тебе, что он зарыт, и не сказал, где именно. Ты понимаешь, по какой причине. — Аромат дешевого коньяка путал мысли.

— По какой причине? — Ее губы скривились. Глаза загорелись, как предупредительные огни: если она не примет в ближайшее время хотя бы четверть грамма кокаина, ее мотор остановится.

— Вот по какой. Если бы я сказал тебе, где находится кокаин, они бы выбили из тебя эти сведения и, вероятно, убили бы тебя. Разумнее было не раскрывать секрета, пусть они попробуют выбить эти сведения из меня. Твое неведение не повредит тебе.

Я знал, о чем она думает. Она была права.

— Ты лжешь.

— Нет, — упорствовал я.

— Докажи, — предложила она.

У меня не было времени на споры с Луизой. Нужно было выработать стратегию переговоров с Жан-Марком, и в этом смысле я рассчитывал на полный компромисс. Иначе он войдет и спросит, где кокаин, я расскажу ему, где он хранится. А затем он убьет нас. Раковина была заполнена битым стеклом, от осколков исходил запах бренди.

— Каким образом, — спросил я в ужасе, — здесь разбили бутылку бренди?

— О твою голову, идиот, — вздохнула Луиза. — Неужели ты не чувствуешь запах своих волос? Ты воняешь, как бомж.

У меня и Луизы останется больше шансов выжить, если мне удастся убедить лягушатников, что они не смогут найти кокаин без нас. Я мог бы сказать им, что наркотик спрятан, как глиняный кувшин с мавританским золотом, в месте, которое им самим никогда не найти. Я вызовусь показать им это место при условии, что Луизу отпустят и обеспечат ей полную безопасность. Если бы я не вернулся, она бы позвонила куда следует, и у них все бы сорвалось. В этом случае наши жизни были бы спасены, и она никогда не узнала бы о подлинном количестве спрятанного кокаина. Я прокручивал этот план в голове, надеясь внести в него улучшения, но успел только запомнить его или большую его часть.

— Ты что, глухой? — Я подпрыгнул на месте — говорила Луиза. — Я спрашивала тебя, где зарыт кокаин.

Возможно, я собирался что-то сказать, но оставил ее вопрос без ответа. Мой распухший рот открылся, когда я взглянул на нее. Она была сердита.

— Ты должен мне сказать, Мартин, неужели не понимаешь?

Я должен был говорить о сигарете, иначе пришлось бы думать о другом, как раз сейчас я думал о маленьком полиэтиленовом шарике, хранящемся глубоко в кармане моих джинсов «Вранглер».

— Если ты мне не расскажешь, я для них буду ничто. Излишней…

— Ненужной, — поправил я ее. — «Ненужной», хотя, полагаю, «излишней» тоже сгодится.

— Не важно. — Она сердито мотнула головой. — Если бы я знала, где находится кокаин, они бы перестали в тебе нуждаться… — Она подумала над тем, что только что сказала, и переформулировала фразу: — Я имею в виду, что они станут нуждаться в нас обоих.

А ведь верно. Внезапно я задумался, для чего они снова бросили меня в ванной комнате, почему оставили нас вдвоем на столь продолжительное время. Я глянул на дверь ванной комнаты и подумал, сколько бы мне досталось тумаков от французов, если бы я проковылял к двери и открыл ее. Попросил бы сигарету, хотя, возможно, встретил бы отказ. За эту просьбу они перебили бы мне пальцы, но это был бы оправданный риск ради сигареты «Мальборо». Возможно же, представился бы случай достать упаковку из заднего кармана моих джинсов.

— Хочу добыть для нас сигарету, — сказал я.

На мгновение Луиза забыла о спасении своей жизни.

— Неплохая мысль, — одобрила она.

Я открыл дверь ванной комнаты и съежился в своей окровавленной юбке из полотенца.

— Что случилось? — прозвучал вопрос по-французски.

Я поднял голову. Арапчонок был в комнате один, сидел перед телевизором. На экране по мерцающей пустыне пробирался койот, ступал так, словно шел по битому стеклу.

— Ну-ка, марш назад, — приказал арапчонок.

— Мне хочется сигарету, — сказал я подобострастно, — или две, если позволите.

Он вскочил на ноги и схватил с телевизора пистолет.

— Вон там, на кровати, — указал стволом.

— Спасибо, — поблагодарил я с улыбкой, кивая, как щенок, на ободряющий возглас.

Схватил пачку и зажигалку и направился обратно. Мои джинсы валялись рядом с дверью ванной комнаты.

— Где остальные? — осмелился я спросить.

— Внизу, — пробурчал парнишка, — пьют коктейль. Ну давай-ка, иди туда.

— Можно взять джинсы? — спросил я учтиво. — Если нельзя, не имеет значения. Просто дело в том, что они немного…