— Нет, — сказал он, — наверное, не скажу. Старыйчародей обнял мальчика за плечи.

— Я догадывался, что ты смотришь на все это так,Белгарион. Подобно нам всем, ты вынужден подчиниться.

Как всегда, при звуке другого, тайного, имени, по телуГариона пробежала дрожь.

— Почему вы все упорно хотите называть меня так?

— Белгарион? — мягко спросил Волк. — Подумай,мальчик. Я столько беседовал с тобой в эти годы и столько тебе рассказал. Ивовсе не потому, что мне нравится звук своего голоса.

Гарион задумался.

— Ты был Гарат, — медленно проговорил он, —но Олдур изменил твое имя на Белгарат. Зидар был сперва Зидаром, потомБелзидаром, а потом вновь сделался Зидаром.

— А на языке моих предков Полгара была просто Гарой.«Пол» все равно что «Бел». Единственная разница, что она женщина. Её имяпроисходит от моего потому что она моя дочь. Твое имя тоже происходит от моего.

— Гарион — Гарат, — сказал мальчик. —Белгарат — Белгарион. Все сходится.

— Естественно, — отвечал старик. — Я рад, чтоты это заметил.

Гарион широко улыбнулся в ответ. Тут ему пришла в голову ещеодна мысль.

— Но я ведь еще не совсем Белгарион?

— Не совсем. Тебе еще предстоит им стать.

— Тогда, думаю, мне лучше начать прямо сейчас, —сказал Гарион не без горечи. — Раз у меня нет выбора.

— Я предполагал, что ты рано или позднообразумишься, — сказал господин Волк.

— А тебе никогда не хотелось, чтобы я снова сталГарионом, а ты — старым сказочником, забредшим на ферму Фолдора, и чтобы тетяПол, как прежде, готовила на кухне ужин, а мы бы прятались под стогом с бутылкой,которую я для тебя стащил? — Гариона захлестнула мучительная тоска подому.

— Временами, Гарион, временами, — согласился Волк,глядя вдаль.

— Мы никогда не вернемся туда?

— Тем же путем — нет.

— Я буду Белгарион, ты — Белгарат. Мы никогда не станемпрежними.

— Все меняется, Гарион, — сказал емуБелгарат. — Покажи мне камень, сказал Гарион вдруг. — Какой камень?

— Камень, который Олдур заставил тебя сдвинуть, когдаты впервые обнаружил свою силу.

— А-а, — сказал старик, — этот. Он здесь —вон тот белый. О который жеребенок чешет копыта.

— Большой какой.

— Рад, что ты это заметил, — скромно отвечалВолк. — Я и сам так думал.

— Как ты думаешь, я смогу его сдвинуть?

— Ты не узнаешь, пока не попробуешь, Гарион, —сказал ему Белгарат.

Проснувшись на следующее утро, Гарион сразу понял, что он неодин.

— Где ты был? — беззвучно спросил он.

— Я наблюдал, — отвечало другое сознание в егомозгу, — я вижу, ты наконец взялся за ум.

— Разве у меня был выбор?

— Никакого. Тебе пора вставать. Олдур идет. Гарионбыстро выкатился из-под одеяла.

— Сюда? Ты уверен?

Голос в его мозгу не отвечал.

Гарион надел чистую рубаху, чулки и тщательно протербашмаки. Потом вышел из палатки, где ночевал вместе с Дерником и Силком.

Солнце только что вышло из-за гор на востоке, граница тенибыстро отступала по росистым травам Долины. Тетя Пол и Белгарат стояли укостерка, на котором уже начинал побулькивать котелок. Они тихопереговаривались. Гарион подошел к ним.

— Ты сегодня рано, — сказала тетя Пол и, протянувруку, пригладила ему волосы.

— Я проснулся, — сказал он и огляделся, гадая,откуда же придет Олдур.

— Твой дед сказал мне, что вы вчера долгоразговаривали.

Гарион кивнул.

— Теперь я кое-что понял. Мне стыдно, что я доставилстолько хлопот.

Она притянула его к себе и обняла.

— Ничего, ничего, милый. Ты был перед трудным выбором.

— Значит, ты на меня не сердишься?

— Конечно, нет, милый.

Начали вставать остальные, вылезая из палаток, позевывая ипотягиваясь.

— Что делаем сегодня? — спросил Силк, подходя ккостру и потирая сонные глаза.

— Ждем, — отвечал Белгарат. — Мой повелительсказал, что встретится с нами здесь. — Я весь любопытство. Никогда преждене встречал бога.

— Любознательность твоя, принц Келдар, будет вскоростиудовлетворена, сказал Мендореллен. — Гляди!

По лугу со стороны большого дерева, под которым они разбилилагерь, к ним приближался некто в голубом одеянии. От него исходило мягкоеголубое свечение, а присутствие его ощущалось так сильно, что сразу стало ясно— идет не человек. Гарион оказался не готов к этому ощущению. Во время встречис духом Иссы в тронном зале королевы Солмиссры он был одурманен снадобьем,которым опоила его змеиная королева. Подобным же образом половина его мозгаспала и во время стычки с Марой на развалинах Map Амона. Однако сейчас оноказался в присутствии бога средь бела дня, совершенно бодрствующий.

Лицо у Олдура было доброе и необычайно мудрое, волосы иборода — белые (по сознательному выбору, понял Гарион, а не из-за возраста).Лицо казалось невероятно знакомым — Олдур разительно походил на Белгарата. Тутже Гарион осознал, что это, наоборот, Белгарат похож на Олдура — столетиятесного общения запечатлели черты бога на лице старика. Были, конечно, иотличия. На спокойном лице Олдура не оказалось и тени проказливой жуликоватости— эта черта принадлежала уже самому Белгарату, быть может, последнее, чтоосталось от маленького воришки, которого Олдур пустил в свою башню снежным днемтысячелетий семьдесят тому назад.

— Повелитель, — сказал Белгарат, почтительнокланяясь приближающемуся Олдуру.

— Белгарат, — отвечал бог. Голос у него был оченьтихий. — Долгое время не видел я тебя. Годы эти не были к тебе суровы.

Белгарат пожал плечами.

— Иногда я ощущаю тяжесть их сильнее, чем другие,повелитель. Много времени у меня за плечами. Олдур улыбнулся и обратился к тетеПол.

— Возлюбленная дочь, — сказал он, ласково касаясьбелой пряди на её лбу. Ты прекрасна, как всегда.