Кержнер вылупил черные глаза.

— Ну ты даешь, Эндрю! Вот уж воистину — страна не знает своих героев!

— Страна, может, и знает, а я — нет, — небрежно сказал Андрей. — Так кто он такой, этот Кожин?

— Владимир Геннадьевич Кожин — Мистер-Твистер наших дней. Банковский воротила крутого пошиба. Расстается с миллионами играючи. Но только в том случае, если они вернутся обратно в карман и приведут с собой родственников.

— Гм… — Андрей задумчиво потер пальцем нижнюю губу. — Интересно.

— Слушай, я смотрю, ты совсем отстал от жизни, — саркастически заметал Кержнер. — Небось все по девкам шляешься, а? Я помню, по молодости лет ты был тот еще ходок!

Андрей пропустил эту реплику мимо ушей. Однако Ося не угомонился.

— Ты чего такой серьезный, Дрю? Никак женился? А? Колись скорей — я угадал?

Андрей покачал головой.

— Понятно, — кивнул Кержнер. — Не женился. Что ж, бывает. Между прочим…

— Послушай, — поспешил сменить тему Андрей. — Раз ты такой грамотный, может, ты мне и про молодежное объединение «Россия для русских» расскажешь?

Ося задумался, потом покачал головой:

— Нет, что-то не припомню такого. Сейчас молодежных союзов развелось — как собак нерезаных. За всеми не уследишь. А вообще, название мне нравится. Как ты сказал? «Россия для русских»?

— Угу.

— Звучит обнадеживающе. Прямо как тундра для чукчей. Одна беда: куда ж нам, бедным евреям, деваться?

— Известно куда, — усмехнулся Андрей. — В Израиль.

— Согласен только на Биробиджан, — отрезал Кержнер и, поддев с тарелки кусок запеченного некошерного поросенка, запихал его в рот.

«Мне удалось кое-что разузнать. Во-первых, Костырин и его шайка почти наверняка сотрудничают с партией «Союзславян», которой руководит некий Садчиков. Идейки у них схожие. Неизвестно, правда, подчиняется ли «Россия для русских» напрямую «Союзу славян» или нет. Но это я еще узнаю.

Второе: Садчикова спонсирует банкир Кожин. Уверен, что кое-что из этих денег перепадает и Костырину с его бандой. Тогда легко объяснить, откуда у них берутся средства на митинги и акции. Структура «России для русских» мне до конца еще не ясна. Я даже не знаю, сколько членов в этом объединении. Познакомиться успел с шестерыми, не включая самого Костырина.

Стараюсь не задавать много вопросов, чтобы не вызывать подозрений. Кстати, эти ублюдки мне уже и кличку придумали. Теперь я Печальный Скинхед»! Спросил у Костырина почему? Ответил: «Потому что у тебя брови «домиком». Ты все время о чем-то грустишь и вздыхаешь. А когда не вздыхаешь, то зубами, как черт, скрипишь».

Если это действительно так — а сомневаться в этом почти не приходится, — значит, я на грани провала. Эти лысые дьяволы наблюдательней, чем я думал. Или просто я — скверный артист. В любом случае нужно быть сдержанней и тщательнее следить за своими гримасами и эмоциями.

И еще один интересный факт: оказывается, родной дядя Костырина — генерал МВД. Работает в каком-то главке. Толком ничего выяснить не удалось, но думаю, что Костырин и его банда давно бы уже парились на нарах, если бы не этот прыщ в погонах. Постараюсь побольше выяснить об этом дяде. Возможно, он как-то замешан в…»

Андрей на секунду остановился и, поколебавшись, дописал:

«…во всех этих грязных делах».

— Странно, — тихо проговорила Ника.

— Что? — поднял брови Андрей.

— Мы встречаемся второй раз, а у меня такое ощущение, будто я знаю тебя всю жизнь.

Андрей пожал плечами:

— Бывает. Это называется дежавю.

Они медленно шли по вечерней улице, вдыхая свежий влажный запах просыпающейся земли. Днем была оттепель — наконец-то наступила настоящая весна.

Если Марина была похожа на Клаудию Шиффер, то Нику можно было сравнить с Кейт Мосс. Правда, лицо у нее было потоньше, волосы потемнее, а глаза — карие, почти черные.

Поскольку Андрей молчал, Ника вновь заговорила:

— Хорошая погода, правда?

— Угу. Неплохая.

— А вы давно дружите с Димой?

— Давно.

Ника искоса посмотрела на Андрея и едва заметно улыбнулась:

— А правда, что вы с ним когда-то устроили заплыв в Неве?

— Да, правда.

— Из-за девушки, да?

Андрея стала утомлять болтовня Ники, и вместо ответа он лишь неопределенно кивнул. Он был раздражен из-за того, что не мог достать Из кармана фляжку и хлебнуть коньяка. Вернее, мог, но делать это в присутствии Ники было как-то стыдно.

Несколько минут они шли в молчании. Ника остановилась.

— Ну вот мы и пришли, — сказала она. — Это мой подъезд.

— Так быстро? — машинально проговорил Андрей, закуривая новую сигарету.

— Да. Я же говорила, что живу рядом. — Она помолчала, затем робко спросила: — Поднимешься ко мне?

— К тебе?

Ника кивнула:

— Да. У меня родители за границей, работают по контракту. Их не будет еще два месяца.

— Значит, ты живешь одна?

— Да. Ты поднимешься?

— В принципе, можно. Только, наверное, нужно что-то купить? Коньяк, водку?

— Не надо ничего покупать. У папы шикарный бар, хотя сам он почти не пьет.

— Ясно. Ну тогда закуски?

Ника улыбнулась и тряхнула каштановыми локонами:

— И закусок не надо. Я же говорю — все есть. Ну что, пойдем?

Андрей пожал плечами:

— Пошли.

Ника двинулась было к подъезду, но вдруг остановилась.

— Ты это так сказал… — прошептала она и закусила губу.

— Как? — не понял Андрей.

— Как будто тебе не особо хочется. Как будто я тебя заставляю.

Андрей усмехнулся:

— Глупости.

— Значит, тебе… хочется?

— Конечно!

Ника посмотрела на него из-под пушистой челки и улыбнулась:

— И не только из-за папиного бара?

— Какие глупые мысли лезут тебе в голову!

— Да, наверное. Тогда… — Она положила ладонь Андрею на плечо и посмотрела ему в глаза. — Поцелуй меня, пожалуйста. Здесь и сейчас. И тогда я пойму — нужно нам идти наверх или нет.

Андрей отбросил сигарету, обнял Нику за талию, притянул к себе и нежно поцеловал в губы.

Ника улыбнулась:

— Вот так. Теперь мы можем идти.