— То, что вы предлагаете, очень рискованно.

— Естественно, — согласился собеседник. — Борьба за правое дело — всегда рискованное предприятие. Вспомни Че Гевару.

Костырин поморщился:

— При чем тут Че Гевара? Он просто раскрученная попсовая фигура. Его борьба — явление не идейное, а психологическое. Ему просто не сиделось на месте, вот и все.

Собеседник Костырина усмехнулся:

— Ну, тебе видней. Я всего лишь привел пример.

— Неудачный…

Несколько секунд оба молчали. Затем бархатный баритон мягко произнес:

— Ты что такой раздражительный? Проблемы на личном фронте?

— Я не раздражительный, я — озабоченный, — сухо ответил Костырин. — Одно дело пересчитать ребра какому-нибудь негру, а другое — сделать то, что вы предлагаете. Если нас поймают…

— Вас не поймают, — спокойно перебил собеседник. — Вообще, Дмитрий, ты ведешь себя, как желторотый новичок. Откуда эта нерешительность?

Костырин пропустил вопрос мимо ушей.

— Владимир Геннадьевич, сумма, которую вы предлагаете, слишком мала, — сказал он.

— Мала? Гм… А сколько нужно?

— Удвойте цифру.

Послышался легкий смешок. И вслед за тем:

— А ты не считаешь, что это слишком уж…

— Нет, не считаю. Или платите по нашим расценкам, или все это дело придется отменить.

Обладатель бархатного баритона задумался. На рукав его дорогого костюма упал пепел, он встрепенулся и быстро смахнул его.

— Ну, хорошо, хорошо. Я удвою цифру. Но я недоволен тем, как вы распоряжаетесь деньгами. Вы слишком дорого мне обходитесь.

— За правое дело нужно платить, — возразил Дмитрий. — Вам еще повезло — вы платите деньгами, а мы с ребятами платим собственной кровью.

— Ладно, ладно. Здесь-то хоть не митингуй. — Холеная рука вмяла окурок в пепельницу, затем собеседник Костырина откинулся на спинку кресла и деловито сказал: — Запомни: все должно быть сделано быстро. И постарайтесь нс наследить. Отмазывать вас будет слишком дорого. Кстати, как насчет сегодняшней акции? Все готово?

— Да, мы готовы.

— Это будет неплохой разминкой перед настоящим делом. А сейчас, Дмитрий, извини, мне нужно поработать.

Поняв, что разговор окончен, Костырин поднялся с кресла. Постоял так немного, погруженный в свои мысли, затем повернулся к хозяину кабинета и вдруг спросил:

— Скажите, а вам мальчики кровавые по ночам не снятся?

Тот покачал головой:

— Нет. По ночам мне снятся девочки. Голые и на все готовые.

— Глупый ответ, — заметил Костырин.

— Каков вопрос, таков ответ. А что касается моральной стороны акции, то не мне вам объяснять, Дмитрий Сергеич, какие высокие истины мы с вами отстаиваем. Причем отстаиваем в прямом смысле в бою.

— Смотрите, чтоб вам голову не отстрелили, — посоветовал Костырин.

— Постараюсь, — улыбнулся в ответ хозяин кабинета.

Вечер выдался темный и ветреный. Костырин, так же как и остальные парни, был одет в темную куртку и черные джинсы. На голове у него красовалась черная лыжная шапочка, которую одним движением можно было натянуть на лицо (прорези для глаз гарантировали полноценный обзор).

— Ну че там, скоро? — спросил крепкий верзила со сломанным носом, которого все в бригаде звали просто Бутов.

— Скоро, — Костырин бросил окурок на землю, повернулся к Андрею: — Андрюх, ты как, нормально?

— Нормально.

— Смотри, если есть какие-то сомнения, лучше иди домой. А то можешь всю мазу испортить.

— Нет сомнений, — сказал Андрей.

— Отлично. Так, парни, повторяю расклад. На первом этаже у них столовка. Там всегда кто-нибудь есть— человек пять-шесть жрут морскую капусту с червяками и давят слезу под тамбурины. Слева — вход на кухню. Там есть такой длинный и темный, как печная труба. Это повар. Он всю эту инородную ораву кормит. Они его специально из теплых стран выписали. Гурманы типа. Так вот, этот хренов повар должен навсегда забыть про то, как готовить червей и тараканов. С остальными — как всегда. Расклад ясен?

— Черепуху ему, что ли, раскроить? — спросил Бутов.

— Поменьше крови, Серый. Поменьше крови и побольше дела.

— Не волнуйся. Гарантирую, что к завтрашнему дню он рецепт яичницы забудет.

— За дело!

Парни натянули на лица маски и, покрепче сжав в руках резиновые дубинки, двинулись к «дому иноземцев».

Через пять минут дверь подъезда с грохотом отворилась. Из подъезда вывалилась темная фигура. Это был Андрей Черкасов. Кряхтя от натуги, он тащил на плече истекающего кровью Костырина. За спиной у него слышался топот десятков ног. Первым выскочил Бутов, за ним — остальные парни.

— Бутов, прикрой! — крикнул Андрей на ходу, дернул плечом, поудобней пристраивая Костырина, и двинулся к машине.

Бутов, выбежавший следом, обернулся к подъезду и махнул дубинкой. Дубинка со смачным шлепком опустилась на чью-то темноволосую голову, раздался вскрик, и голова эта скрылась в дверном проеме. Бутов ударил ногой по двери подъезда. Затем подпер ее плечом и стал держать. Судя по тому, как она тряслась и вздрагивала под плечом Бутова, с той стороны по ней били не меньше трех человек. Бутов, потея от натуги, сдерживал напор.

— Откройте дверцу! — крикнул Андрей парням.

Те бережно втащили Костырина в салон.

— Пацаны, быстрей! — простонал от подъезда Бутов. — Долго я не продержусь!

Как только Костырин оказался в салоне, парни впрыгнули в машину. Взревел мотор, и машина, резко вывернув, двинулась к выезду со двора.

— Бутов, прыгай! — крикнул Андрей.

Бутов резко отскочил от двери и побежал за машиной. Чернявые парни гурьбой вывалились на крыльцо. Пока они, крича и матерясь, поднимались на ноги, Бутов вскочил на ходу в машину, дверца захлопнулась, и машина, набирая скорость, понеслась в сторону шоссе.

— Есть какая-нибудь тряпка? — спросил Андрей у парней.

— Возьми, — ответил кто-то, протягивая платок. Андрей промокнул голову Костырина и осмотрел рану. Дмитрий застонал и слабо оттолкнул Андрея.

— Что с ним? — спросил Серенко.

— Черепно-мозговая, — ответил Андрей.

— Кость цела?

— Да вроде.

Костырин снова застонал и протянул руку к окровавленной голове. Андрей перехватил его запястье:

— Не трогай. Будет еще больнее.

Костырин послушно опустил руку.

— Сильно меня? — спросил он слабым подрагивающим голосом.