Ему лучше бы сделать это!

— Он и звонил, мам. — Лицо Денни приобрело невинное выражение.

— Когда? — закричала Дори, ее голос дрожал.

— Пока ты принимала ванну. Я сказал ему, что у тебя был плохой день и ты хочешь полежать в ванне.

— Почему ты не позвал меня? — воскликнула она, на этот раз с осуждением.

Раздался дверной звонок, Дори развернулась и с ужасом посмотрела на дверь. Она схватила сына за плечи, у нее появилось абсурдное желание спрятать­ся за ним.

— Избавься от него, Денни. Понял?

— Но, мам...

— Мне все равно, что тебе придется сказать ему. — Она, должно быть, сошла с ума, раз говорит такое сыну!

От двери продолжали раздаваться короткие, не­терпеливые звонки. До того, как сын или мать смог­ли сделать хотя бы шаг, дверь открылась, и в дом вошел Гевин.

— И почему у вас открыта дверь? — Он нахму­рился, заметив виноватый вид Денни. — Разве ты не знаешь, как это опасно? Кто угодно может...

Его слова превратились в шепот, когда он уста­вился на Дори.

— Кто-нибудь позвонил врачу? Ты выглядишь ужасно.

— Все говорят мне это, — резко сказала она, сжи­мая кулаки.

Всю неделю она умирала от желания услышать хотя бы слово от него, столкнуться с его взглядом — да что угодно! А сейчас он был здесь, и Дори всеми фибрами души желала выкинуть его из дома. Раз­вернувшись, она пошла на кухню.

— Уходи.

Гевин последовал за ней и остановился, приняв такую позу, будто ожидал, что его ждет противо­стояние.

— Мне надо поговорить с тобой.

Дори открыла холодильник и положила на стол упаковку яиц, полностью игнорируя гостя. Она не была голодна, но приготовление ужина поможет ей отвлечь внимание и сконцентрироваться.

— Ты слышала меня? — потребовал ответа Гевин.

— Да, но надеюсь, что, если буду игнорировать тебя, ты уйдешь.

В ту же минуту в кухню зашел Денни, выдвинул стул и сел на него. Его напряженный взгляд пере­бегал от Гевина к Дори, а они оба смотрели на него предостерегающе.

— Вам нужно побыть наедине? Так?

— Верно, — ответил Гевин.

— До того, как уйти, мистер Паркер, я хотел ска­зать вам: мама обычно не выглядит...так плохо.

— Я понимаю это.

— Ну, я беспокоился, потому что...

— Денни, пожалуйста, — прошипела Дори. — Ты приносишь больше вреда, нежели пользы.

Его стул скрипнул по полу, когда он отодвинулся от стола.

— Не волнуйся, я понимаю, — ответил он.

Дори внезапно задалась вопросом, как ее сын мо­жет понимать хоть что-то, когда она сама не имела ни малейшего представления о происходящем. К то­му же она подозревала, Гевин и сам ничего не знал. Она взяла небольшую миску из шкафа и разбила не­сколько яиц об ее край.

— Как прошла неделя? — спросил Гевин.

Дори закрыла глаза и мысленно досчитала до пяти.

— Просто прекрасно.

— Моя тоже.

— Вот и отлично. — Она не смогла скрыть сар­казм в голосе.

— Думаю, ты размышляешь, почему я не зво­нил, — сказал Гевин.

Дори уже знала, но хотела услышать от него.

— Это приходило мне на ум раз или два, — лег­комысленно ответила она, перемешивая яйца с такой силой, что казалось, болтушка вот-вот выплес­нется из миски.

— Дори, господи, может, ты повернешься и по­смотришь на меня?

— Нет!

Влажный локон упал на ее щеку, и она откинула его в сторону.

— Пожалуйста. — Его голос был настолько мяг­ким и нежным, что Дори почувствовала, как ее со­противление тает.

Склонив голову, она недовольно поморщилась, представив саму себя с мокрыми, безжизненными во­лосами, в старом халате и глупых тапочках. Дори по­вернулась к нему, а ее пальцы надавили на столешницу, когда она облокотилась на нее в поисках поддержки.

Гевин встал прямо перед ней и положил руки ей на плечи. И внезапно в голову Дори пришла абсурд­ная мысль, что его обувь была прекрасно начищена. А хуже то, что она была, скорее всего, из кожи — италь­янские, дорогие и просто идеальные туфли. Пальцем он поднял ее подбородок, но ее глаза отказывались встречаться с его глазами.

— Я скучал по тебе всю эту неделю, — прошептал Гевин.

Дори потребовалась вся сила воли, чтобы не об­лизать губы и не раскрыть их для поцелуя. Она уми­рала от желания почувствовать его вкус. Неделя ни­когда не казалась такой длинной.

— Я поднимал трубку сотню раз, чтобы позво­нить тебе, — признался он.

— Но ты этого не сделал.

— Нет. — Он грустно вздохнул и медленно по­качал головой. — Веришь или нет, но я боялся.

— Боялся? — Его неожиданная честность позво­лила ей открыто встретить его взгляд.

— Отношения между нами становятся... более глу­бокими, не думаешь? — Голос Гевина стал громче, когда он вынужден был это признать.

— И не дай бог, у тебя появятся чувства к жен­щине, которой около тридцати. — Она резко вдох­нула. — К женщине, которая вот-вот найдет у себя первую прядь седых волос.

— Дори, это здесь ни при чем.

— Конечно при чем, — сердито заспорила она. — Если ты захочешь вступить с кем-нибудь в связь, то предпочтешь двадцатилетнюю девочку с идеальным телом и безупречной кожей.

— Остановись! — Он слегка потряс ее за плечи. — Да что с тобой?

— Может, эта неделя дала мне время подумать. Может, я знаю тебя лучше, чем ты сам. Ты абсолют­но прав. Ты боишься меня и тех чувств, которые я могу пробудить в тебе, и делаешь это совершенно обоснованно. Я привлекаю тебя, и это рождает в тво­ей душе страх. Если бы не дети в прошлые выход­ные, кто знает, что произошло бы между нами? — Под взглядом его прищуренных глаз она сделала еще один глубокий вздох и продолжила свою тираду: — Не старайся отрицать это, Гевин. Я могу понять некоторые вещи сама — в этом состоит твоя про­блема, когда ты начинаешь встречаться с женщина­ми, чей мозг не скрипит при размышлениях. Я чер­товски хорошо понимаю, что происходит. И я также хорошо знаю, что ты хочешь предложить.

— Сомневаюсь. — Он слегка скривился от до­сады.

— Одно из двух, — храбро продолжила она.

— Даже так?

Он сделал шаг назад, скрестив руки, и обло­котился на кухонную стойку. Его взгляд обжигал, но Дори не обращала никакого внимания на этот жар.

— Либо ты хочешь полностью прекратить этот маскарад сейчас же и предложить никогда вновь не видеть друг друга. Это, однако, оставит тебя с рас­серженной дочерью, которая достаточно упорна, чтобы заставить тебя искать похожее соглашение с другой женщиной. Зная твой образ мыслей, я бы сказала, что ты колебался некоторое время. Но так как ты здесь, скорее всего, решил, что еще одна зре­лая женщина будет для тебя лишь новой пробле­мой. Ты настолько неотразим, что она, скорее всего, влюбится в тебя, — насмешливо произнесла она. — Значит, лучше всего иметь дело с врагом, которого знаешь, — со мной.