Летняя сумка отличалась тем, что существенно превосходила зимнюю размерами. И в нее помещалась целая куча полезных вещей, в число которых входил также и разводной ключ. Он не был бесспорной собственностью девушки. Его дома у Киры забыл молоденький сантехник. Кира ему так основательно заговорила зубы, что он взял с нее какие-то смешные деньги и даже оставил свой инструмент.

Этот ключ сам по себе был Кире совершенно не нужен, и она вот уже две недели таскала его в своей сумке, собираясь проявить благородную честность и отдать его хозяину. Но тщетно. Каждый день случалось нечто, мешающее осуществиться этому намерению. Ключ продолжал оставаться в сумке у Киры.

И вот теперь он наконец пригодился, придав сумке вкупе с другими хранящимися там предметами – тремя связками ключей, толстым кошельком с обилием мелкой монеты, дезодорантом и косметичкой – необходимую увесистость. Хорошенько размахнувшись, Кира изо всех сил припечатала голову Пети своей сумочкой.

– О-о-о! – издал Петя какой-то мечтательный стон и тихо повалился на пол.

Женю из рук он при этом не выпустил. И она рухнула вместе с ним, совершенно придавленная его телом. Видя такой поворот событий, Кира решила, что маньяк повержен, но не сдается, и принялась дальше трамбовать бедного Петю своей сумкой.

– Беги! Женька, беги! – надрывалась она при этом. – Я его задержу!

Слыша вопли подруги, Женя пыталась выкарабкаться из-под Пети. Но у нее это не очень-то получалось. Несмотря на свою худобу, Петя оказался жутко тяжелым. А когда сверху на нем плясала еще и Кира, Женя вообще не могла пошевелиться. Но наконец с грехом пополам ей все же удалось частично выбраться наружу. И она сумела вдохнуть немного воздуха и вполне отчетливо прохрипеть:

– Оставь его в покое. Это не он!

– Что значит не он? – застыла на месте Кира. – Это же маньяк? Он на тебя напал?

– Это мой сосед, – доходчиво объяснила ей Женя, крутя у виска пальцем. – И он на меня не нападал. Он меня поддержал, когда я подвернула ногу. Это ты на него напала!

Кира смутилась. Но ненадолго.

– Ну и ладно, – задумчиво разглядывая Петю, произнесла она. – Наверняка за дело получил. Какой-нибудь грешок ведь за каждым мужиком водится.

И, переведя взгляд на Женю, требовательно спросила:

– Ну, и где твои вещи?

– Там, – ответила Женя и поковыляла назад в комнату.

При этом она с удивлением обнаружила, что нога у нее совершенно не болит. Видимо, при вторичном падении вывихнутое колено встало на место.

– Предлагаю оставить его тут, – задумчиво глядя на Петю, произнесла Кира, когда Женя появилась со своими вещами на пороге квартиры, – не дожидаясь, когда он очухается.

И так как Петя уже шевелился, хотя и вяло, Женя сочла предложение разумным. Ее пугала мысль, как они с Кирой на пару будут извиняться перед Петей, на которого, что ни говори, совершили почти разбойное нападение. И, закрыв дверь, Женя осторожно обогнула уже вовсю двигающего руками и ногами Петю и скрылась в кабине лифта, где ее уже поджидала Кира.

Последнее, что видела Женя, был устремленный на нее растерянный взгляд Пети и его протянутая в ее сторону дрожащая рука. Но тут двери лифта закрылись, и подруги уехали вниз.

На следующий день Киру, как ей сначала показалось, разбудили ни свет ни заря. Но, глянув на часы, Кира поняла, что сейчас уже почти девять. Чувствовала она себя при этом так, словно сейчас было только пять или даже часа четыре утра. Причем не летом, а зимой, когда вставать в десять раз тяжелей.

А все потому, что вчера поздно вечером, почти ночью, вернувшись домой с Женей, они, к возмущению и даже негодованию Кириного кота Фантика, который во всем любил порядок, засиделись за бутылкой мартини несколько дольше положенного. И как следствие, сегодня утром вставать им обеим совершенно не хотелось.

– Кира, – пробормотала печальным голосом Женя у Киры под боком. – Звонят.

Устроились подруги на одной огромной тахте. Вчера им казалось, что во всем мире нет у них никого ближе друг друга. И расстаться было смерти подобно.

– Слышу, – отозвалась Кира со своей половины тахты. – И что?

– Открыть бы надо. В дверь ведь звонят.

– Позвонят и уйдут, – легкомысленно решила Кира.

Но ошиблась. Звонивший в ее дверь человек был на редкость упорен. И сдаваться не желал. Пришлось Кире встать и, постанывая, потопать к дверям. В последнее время она стала замечать, что по утрам у нее ноет весь позвоночник. А шея и плечи словно онемели. Но пока она шла до дверей, все прошло. Шею удалось размять, плечи отошли сами. Осталась только легкая боль в хребте, но и она становилась все незаметней.

– Кто там? – спросила Кира, осторожно отпихнув ногой в мягкой тапочке изнывающего от любопытства Фантика.

– Это я! – раздался голос с легким акцентом. – Мохаммед.

Кира удивилась, но тем не менее поспешно открыла дверь. Там в самом деле стоял Мохаммед.

– Вот, – сказал он, – приехал.

– Вижу, – отозвалась Кира, которой ужасно хотелось спросить, а какого черта он приехал, да еще в такую рань.

– Ты мне звонила вчера пять раз, – сказал Мохаммед, видя легкое замешательство своей подруги. – И прислала семь эсэмэсок, умоляя, чтобы я приехал и все объяснил.

– В самом деле? – с легким сомнением в голосе спросила у него Кира, которая никак не могла заставить себя вспомнить, звонила она ему или нет.

– Да, – заверил ее Мохаммед. – И я тебе обещал, что, как только освобожусь, сразу же приеду к тебе.

– И ты сейчас уже освободился? – совершенно верно догадалась Кира, которая теперь в самом деле припомнила, что, когда вчера ночью мартини в бутылке осталось на самом донышке, она действительно звонила Мохаммеду.

И кажется, в самом деле не один раз.

– И как пожар? – проведя друга на кухню, сочла она своим долгом проявить внимание и сочувствие. – Удалось погасить?

– Все сгорело, – лаконично отозвался Мохаммед.

– Как все?! – ахнула Кира. – Но ведь, я слышала, там были пожарные!

Мохаммед пожал плечами, словно говоря: а что толку?

– Все сгорело, – повторил он. – Верней, стены остались. И часть усадьбы уцелела. Но все равно ее придется капитально восстанавливать.

– Ужас! – искренне воскликнула Кира.

– Ужас, – мрачно кивнул Мохаммед.

Выглядел он и в самом деле ужасно усталым и каким-то подавленным. Долго сидеть не стал. Сказал, что очень вымотался и мечтает принять душ и прилечь отдохнуть.

– А где же теперь будет жить сам господин Замаль? – спросила у него напоследок Кира.

– У себя дома, – ответил Мохаммед, казалось, удивившись ее вопросу. – На городской квартире. Где же еще?