Мой дом — белое каменное строение с крытой красной черепицейкрышей и небольшим задним двориком — стоял на берегу крохотной бухточки. Встене, что смотрела на море, имелись черные железные ворота, а сразу за нимилежал пляж. С юга его ограничивал высокий глиняный откос, а с севера —непроходимые заросли. Здесь все дышало спокойствием, и я ощущал мир в самомсебе.

Ночь была прохладной, можно сказать, зябкой. Почти полнаялуна медленно опускалась в море, разбрасывая мириады бликов по его поверхности.Звезды сияли ярко, как никогда. Качающаяся вдали на волнах океана цепь извосьми бурильных платформ время от времени загораживала звезды. На полированномметалле плавучего острова сверкали лунные блики.

Я не слышал, как он подошел. Очевидно, он пробрался сюдасквозь заросли кустарника на севере, подождал, пока я подойду поближе, и напал,как только я ощутил его присутствие.

Телепату гораздо проще скрыть свое присутствие от другоготелепата, чем это может показаться на первый взгляд. Более того, он может приэтом еще и следить за действиями второго. Это достигается при помощи«блокировки» — когда телепат окружает себя мысленным экраном, стараясь при этомкак можно меньше проявлять свои чувства.

Скажем честно, это задача не из легких, особенно если высмертельно ненавидите своего противника и подкрадываетесь, чтобы егоприкончить. Это обстоятельство, скорее всего, и спасло мне жизнь.

Я не могу сказать, будто и в самом деле почувствовал чье-тозловещее присутствие за своей спиной, просто, прогуливаясь вдоль линии прибоя ивдыхал ночной воздух, я был вдруг охвачен тягостным предчувствием. Подобныенеопределенные мысли проскальзывают в вашем подсознании, когда вы вдругпросыпаетесь без явной причины посреди душной летней ночи, некоторое времялежите с открытыми глазами, раздумывая, какого черта вам не спится, а затемвдруг слышите непонятный звук в соседней комнате, усиленный тишиной, котораянаэлектризована вашей нежданной тревогой и леденящими внутренность мрачнымипредчувствиями — примерно такое же чувство охватило меня в тот миг и по спинезабегали мурашки — древний антропоидный рефлекс. Внезапно ночь стала ещетемнее, а в морских глубинах вдруг появились немыслимые чудища, чьи скрытыеволнами жадные щупальца тянулись ко мне. Стратосферный транспортник, светящейсяполоской проносящийся надо мной, в любой момент мог выйти из строя и обрушитьсяна мою голову.

Словом, когда я услышал хруст песка за спиной, адреналин былуже накачен в кровь.

Я быстро обернулся, пригнувшись. Но моя правая нога увязла впеске, и я упал на одно колено.

Удар в голову бросил меня на правый бок. Противник бросилсяна меня и мы сцепились на песке. Каждый старался занять более выгодную позицию.Кричать было бесполезно — поблизости абсолютно никого не было. Я попыталсязапорошить ему песком глаза, потом нанести удар в пах или любое другоечувствительное место. Однако он был в хорошей форме, весил больше, чем я, да иреакция у него была получше моей.

Может показаться странным, но прошло минут пять, прежде чемузнать его. Мы уже скатились туда, где волны лизали влажный песок. Он успелсломать мне нос и вывихнуть два пальца на руке, когда я попытался задушить его.И тут на мокрое лицо моего врага упал лунный свет, я узнал Шендона и понял, чтомне придется убить его, чтобы остановить. Просто изувечить его будетнедостаточно. Тюрьма или больница могут лишь оттянуть нашу встречу. Один из насдолжен был сейчас умереть. Мне кажется, он рассуждал примерно так же.

Секундой позже что-то острое и твердое уперлось мне в спину,и я невольно дернулся в сторону. Если человек пытается расправиться со мной, невсе ли равно, как я прикончу его. Главное — успеть первым.

Волны прибоя уже заливали мне уши, а Шендон все сильнееприжимал мою голову к песку. И тут я нащупал рукой камень.

Первый удар пришелся в предплечье руки, которую он поднял,защищая голову. Телепаты имеют определенное преимущество в драке, так как чащевсего знают, куда будет нанесен следующий удар. Но как страшно знать и не иметьпри этом возможности помешать противнику. Вторым ударом я раздробил ему левуюглазницу, и Шендон, почувствовав близость смерти, завыл как собака. Черезмгновение камень раздробил ему череп. На всякий случай я ударил его еще парураз, потом оттолкнул тело и откатился прочь. Камень выскользнул из моих пальцеви упал в воду.

Я долго лежал там, глядя на звезды, а волны прилива омывалименя и слегка покачивали тело поверженного врага неподалеку.

Придя в себя, я обыскал его и среди прочих вещей обнаружилзаряженный пистолет.

Это могло означать лишь одно — Шендон хотел убить меняголыми руками. Он считал, что у него на это хватит сил, и был готов получитьувечье, лишь бы именно таким образом расправиться со мной. Он мог спокойнопристрелить меня из кустов, если бы не послушался голоса своей ненависти. Шендонстал бы самым опасным противником из всех, с кем меня сталкивала жизнь, если биногда не забывал пораскинуть мозгами. И за это я его уважал, поскольку сам наего месте пошел бы по пути наименьшего сопротивления. Даже если причинаединоборства, в которое я оказываюсь втянут, лежит в сфере эмоций, я никогда непозволяю себе руководствоваться чувствами при выборе средств достижения цели.

Я заявил о нападении и тело Шендона похоронили на Земле.Где-то в Далласе вся его сильная и неоднозначная личность превратилась вкусочек ленты, которой целиком умещался на ладони и весил меньше унции.Примерно через месяц ленту должны были уничтожить.

Несколько недель спустя, накануне отлета, я стоял на том жесамом месте. Между мной и Токийским Заливом лежала Большая Вода, и я знал, чтоесли кто-то попал в его воды, обратной дороги нет и быть не может. Отражениязвезд дрожали и двоились в спокойной воде океана. И, хотя я об этом тогда недогадывался, где-то посмеивался человек с зеленой кожей. Он вышел на рыбалку вЗалив.

– Ты — тупоголовый ублюдок, — повторил я.

Необходимость начинать все сначала раздражала меня, дажеслегка пугала. Один раз Шендон ошибся, поддавшись эмоциям, но вряд ли онповторит одну и ту же ошибку дважды. Это и без того был жестокий и опасныйчеловек, а теперь он, возможно, обрел нечто сделавшее его еще более опасным.Кроме того, он знал о моем присутствии на Иллирии из посланного мной Грин-Гринусообщения.

– Ты усложнил стоящую передо мной задачу, — сказал я, —поэтому поможешь мне ее разрешить.

– Не понимаю, — сказал Грин-Грин.

– Ты поставил на меня капкан, — пояснил я, — и хотя унего теперь выросли новые зубья, приманка осталась на прежнем месте. Я продолжусвой путь вместе с тобой.

Он засмеялся.