Ангелина, покойница, была совсем другой.

Ничего яркого – ни в одежде, ни в поведении. Тихая, верная, очень сдержанная и мудрая. Настоящий друг.

Отец говорил, что у мужчины должна быть одна женщина. У Руслана и была только Ангелина, несколько коротких юношеских романов – не в счет. Ангелина. Ангел. Он никогда не изменял ей. Он знал, что является в некотором роде уникумом, живым ископаемым – но его это не волновало.

Не имеет значения, что другие думают о тебе. Важно только одно – как ты сам себя оцениваешь.

Он не видел других женщин, кроме Ангелины. А их было много, в разных, весьма соблазнительных и в весьма трагичных обстоятельствах, иногда готовых на все, чтобы изменить результаты следствия… Иногда он им сочувствовал – но по большей части формально. Главной своей задачей он видел поимку преступника и доведение дела до суда.

Почему Руслан вдруг стал душой болеть за Дарью Михайловну Парщикову, почему хотел отвести от нее угрозу – не как представитель правоохранительных органов, а как человек…

Мотылек. Красивая бабочка. Абсолютно бесполезная, глупая, но как жалко ее!

Он вспоминал ее волосы, глаза, губы, руки, пальцы ног с раскрашенными ногтями… Все то, что сумел разглядеть и подглядеть. Он хотел, чтобы это все оставалось живым, играло и переливалось яркими цветами.

Прошло несколько дней бесполезного ожидания.

А потом зазвонил в очередной раз телефон, и на экране вспыхнула надпись – «Даша».

– Алло… Наконец-то! Дарья Михайловна, вы испытываете мое терпение! С вами все в порядке?

– Да. А что случилось? Мне передали, что вы меня искали…

– Кое-что произошло.

– Ой… – испуганно отозвалась та. Только бы не бросила трубку!

– Мне надо с вами переговорить. Срочно.

– Ну, я не знаю… Недели через три я буду в Москве… Да что случилось-то?!

– Три недели – это долго. Сколько до вас добираться?

– Часа два, три на машине… Нет, три – это если пробки!

– Дарья Михайловна, диктуйте адрес, – грозно произнес Руслан. – Я выезжаю.

Она продиктовала адрес.

Через несколько минут Руслан уже выруливал со стоянки. На нем висела куча дел, в том числе нераскрытых. Дарья Парщикова прекрасно могла подождать… Он ненавидел себя – за то, что предает свои принципы. Что впервые позволил чему-то личному вмешаться в его работу.

Но мотылек не должен сгореть в огне…

* * *

«БОРИС. Ты просто маленькая сучка, которую надо наказать…

ДАША. Не смей! Я все расскажу Наташе…

БОРИС. Ты хочешь убить ее? Ну, иди к ней, иди… Что, струсила?..

ДАША. Нет. Но я хочу…»

Чего там хочет ее героиня, Даша не успела дописать.

Дверь распахнулась – на пороге стоял Борис.

– Почему ты не стучишь? – рассердилась Даша, быстро выключив экран монитора.

– Прости. Я забыл. Это мой дом, я как-то не привык стучаться…

– Что, и даже к Свете ты не стучишься?

– Ой, вот не надо передергивать… К тебе гость.

– Какой гость? – Даша потерла лоб. – А, это, наверное, Кедров, Руслан Иванович…

– Тебе видней, – сухо произнес Борис. – Он ждет тебя за воротами.

Даша вскочила, протиснулась между дверным косяком и Борисом – тот даже не счел нужным подвинуться. На миг Даша ощутила запах его одежды – теплый, не очень противный, но и не очень приятный. Табак, пот, и то ли керосин, то ли бензин…

…Руслан Кедров сидел в машине, положив руки на руль. Даша постучала в стекло.

Тот вздрогнул, повернул голову, долго смотрел… Махнул рукой – садитесь, мол, рядом. Даша послушно скользнула в машину.

– Руслан Иванович… Вы что, нашли его? – взволнованно спросила она.

– Кого – его?

– Человека, которого наняли Курбатовы!

– Это не Курбатовы. Курбатовы тут ни при чем.

– Что? Вы… уверены?

– Да. Марат Курбатов в ближайшее время женится на своей избраннице Джульетте. И молодые, и родители – все безумно счастливы, о вас даже не вспоминают.

– Марат женится… – шепотом повторила Даша. Она забыла обо всем, невольно погрузившись в воспоминания.

– Дарья Михайловна… Даша!

– А?.. – вздрогнула она.

– Вы очень сильно изменились.

– В каком смысле? – Даша быстро повернула к себе зеркало, висевшее над лобовым стеклом, всмотрелась в свое отражение. – Я постарела, да? Только честно! Сколько бы вы мне дали на вид? Ну сколько?!

Следователь засмеялся.

– Руслан Иванович, я абсолютно серьезно вас спрашиваю… Хотя, впрочем, какая ерунда! – Даша в первый раз вдруг ощутила, что ей действительно наплевать, на сколько лет она выглядит.

– Вы очень хорошо выглядите, – неохотно произнес следователь. – Отдохнули, посвежели… – И совсем уж натужно выдавил: – Даже как будто помолодели!

Странно, но его слова почему-то не тронули Дашу. Раньше она была бы на седьмом небе от таких признаний, но сейчас…

– Нет, дело не в этом. Я просто краситься стала по-другому, – пробормотала она. – Сначала вообще хотела всю косметику выбросить, но знаете ли, совсем – нельзя. Неприлично женщине, да еще не молоденькой, выходить из дома с ненакрашенным лицом… И еще – свои дикие опереточные костюмы я выбросила. В общем, я не помолодела, я просто сменила имидж.

– Зря, – проскрежетал Кедров. – То есть не зря, вам и так тоже хорошо, но… Господи, Дарья Михайловна, о чем мы с вами опять говорим? – опомнился и тут же разозлился он. – Я к вам по делу, а вы мне голову морочите… Мне глубоко наплевать на все эти женские штучки-дрючки и смены имиджа, вы это с подружками обсуждайте!

– А вы тоже изменились… – сказала Даша, словно не слыша Кедрова.

– Я?! – поперхнулся он. – При чем тут я?

– Тсс, молчите… Да, я вас не узнаю! – Даша прижала пальцы к губам Кедрова, не давая говорить. Внимательно вгляделась в его лицо. Все те же серые глаза – белки с легким желтовато-красным оттенком – еще более измученные, в темно-русых, коротко стриженных волосах как будто седых волос прибавилось… Щетина на щеках. Даша провела пальцами по его подбородку, а потом резко отдернула руку, опомнившись.

– Что? – шепотом спросил Кедров, машинально потер подбородок. – А, вы укололись… В первый раз в жизни забыл побриться, представляете?..

– Да, я же сказала – с вами определенно что-то происходит, – кивнула Даша. – Можно с вами быть откровенной?

– Ну!

– Не нукайте, я вам не лошадь. Вы… только не обижайтесь, ладно? Вы, Руслан Иванович, ужасный зануда. Зануда и педант. Вы очень скучный, хотя и добросердечный. «Человек в футляре»… – по мере того, как она говорила, лицо Кедрова все больше каменело. – Раньше вас это спасало – то, что вы строго соблюдаете правила. А теперь…