При падении Джаспер ушиб коленку, но он этого даже не заметил.

Рядом кто-то стоял. У самого лица мальчика были большущие черные башмаки и темно-синие штанины.

– Эй, куда это мы так бежим? – раздалось насмешливое сверху.

Джаспер задрал голову и уставился на констебля Шнаппера.

Мальчик вскочил на ноги.

– Не стоит тебе так бегать, парень, – широко улыбнувшись, сказал полицейский. – Так и насмерть ушибиться недолго.

– Верно-верно, мистер Шнаппер, – раздалось от дверей, и Джаспер повернул голову.

В темнеющем дверном проеме стояла всклокоченная и, вне всякого сомнения, безумная учительница музыки. Она улыбалась. Точно так же, как и констебль.

– Неужели ты так и не выпьешь чая на дорожку?

Джаспер не ответил. Он бросился к лестнице и помчался вниз, перепрыгивая через ступени.

– Ох уж эта молодежь – вечно куда-то торопится, – донесся до него голос констебля Шнаппера. Которому последовал жуткий хриплый смех этих двоих, сливающийся в один… в один злобный и голодный рык.

***

Доктор Доу вошел в прихожую и закрыл за собой дверь. Хмуро оценил отсутствие башмаков Джаспера на обувной полке – почему он до сих пор не вернулся? Урок затянулся? Или этот непослушный мальчишка вместо того, чтобы отправиться домой, как ему было велено, снова во что-то встрял?

Из гостиной показалась миссис Трикк. На плече у нее сидела Клара. Было видно, что экономка уже намеревалась разразиться заготовленной гневной и возмущенной тирадой, но, увидев состояние, в котором пребывал доктор, не смогла вымолвить ни слова.

Тот, и правда, выглядел просто ужасно. Костюм порван и покрыт зеленой слизью. Цилиндр – доктор держал его в руке – смят, антитуманный зонтик сломан. Волосы растрепались, а лицо – в зеленых потеках и грязи. Над бровью – тонкая дорожка запёкшейся крови.

– Что… что произошло? – потрясенно спросила миссис Трикк.

– Произошло то, миссис Трикк, что на полицию в этом проклятом городе полагаться не стоит. Я убедился в этом удручающем факте в очередной раз.

– Вас ограбили? Или… – она испуганно поднесла ладони к губам, – это с вами сделали полицейские?

Доктор лишь покачал головой и направился к лестнице.

– Как только придет Джаспер, сразу же сообщите мне, – сказал он.

– Кофе с корицей? – спросила догадливая экономка. – Самый крепкий?

– И еще крепче.

Экономка кивнула и поспешила к варителю.

Доктор Доу поднялся на второй этаж и вошел в свою комнату. Дрожащие пальцы повернули рычажок газового рожка. Подойдя к вмонтированному в стену гардеробу с резными дверцами, Натаниэль Доу открыл обе створки.

Внутри был идеальный порядок. На верхней полке, словно солдаты ночных войск, выстроились черные, как смоль, цилиндры. Всю левую часть шкафа занимал собой деревянный манекен, туго обтянутый белой тканью. Справа на вешалках висели семь черных костюмов-троек из ателье «Нуар», что на Набережных. Любому непосвященному эти костюмы могли показаться совершенно идентичными, но доктор прекрасно видел разницу и недоумевал, как ее в принципе можно не видеть. К тому же рядом с каждой вешалкой стоял номерок, соответствующий костюму.

– Думаю, «№ 4» подходит лучше всего, – задумчиво проговорил он. – Да, «№ 4» – то, что нужно джентльмену в смятенных чувствах, переживающему нервные потрясения.

Указанный костюм был самым строгим и формальным из всех, что имелись у доктора. Жилетка представляла собой еще и тонкий, но прочный корсет, который сжимал своего обладателя в тесном футляре и уж точно не позволил бы ему вдруг рассыпаться недостойными эмоциями. Немного боли в ребрах против излишней экспрессии? Идеально.

Доктор закрыл шкаф и, отодвинув украшенную резьбой панель на дверце, выставил на ручке управления шкафом цифру «4». Гардероб ожил. Заворчали скрытые внутри механизмы, зазвенели цепи, гулко ухнули роторы.

Ровно через полторы минуты шкаф затих, и доктор снова открыл дверцы. С вешалки костюм исчез, переместившись на до того обнаженный манекен. Если бы не лицо со стертыми натянутой тканью чертами, можно было бы принять его за очень почтенного джентльмена.

Доктор задумчиво уставился на манекен. Выглядел в костюме тот превосходно, и все же от него веяло излишней скованностью и еще… фатализмом. Жертвой обстоятельств Натаниэль Френсис Доу быть больше не желал.

– Или все же «№ 5»? – пробормотал он. – Полагаю, в подобных обстоятельствах немного злости не повредит.

Он закрыл шкаф и провел с ним те же манипуляции, но с другой цифрой на ручке управления. Манекен переоделся.

Доктор оценил его вид. Этот вариант был намного лучше. Не настолько безумный и преисполненный гневом, как «№ 7», но и не настолько безразличный, как «№ 2». Это был костюм человека, с которым лучше не шутить, который просто не может быть жертвой.

Доктор удовлетворенно кивнул, закрыл гардероб и перемкнул ручку на «№ 0». Костюм вернулся на вешалку.

Вытащив ее, Натаниэль Доу скрылся за расставленной в углу комнаты ширмой.

Спальня наполнилась ворчанием и сожалениями об испорченном «№3», а затем раздались шум воды и всплески, сопровождаемые шипением, которое издавал пульверизатор флакона с парфюмом. Из-за ширмы выбралось несколько перламутровых мыльных пузырей.

Вскоре оттуда показался и сам доктор. Как и всегда, идеальный и симметричный в воротничках рубашки. Костюм сидел безукоризненно, на коже не осталось ни следа столкновения с мерзким растением, волосы расчесаны и напомажены помадкой «Брюноттин». Натаниэль Доу еще не выпил ни одной чашки своего любимого кофе с корицей, но уже пах им – это была заслуга парфюма «Синнаман».

В руках доктор держал грязный и порванный костюм «№ 3», похожий на сущую трагедию. Открыв гардероб, он выдвинул боковой ящик и погрузил костюм в него. Ящик с прожорливым чавканьем проглотил вещи и будто бы сразу же переварил их. На деле через трубу, начинающуюся на дне ящика, костюм отправился прямиком вниз, к постирочному аппарату миссис Трикк.

Вновь став самим собой, доктор спустился в прихожую и взял бумагу, ручку, но так и замер у приемника пневмопочты. Он не представлял, кому написать. Не в полицию же, в самом деле!

Решив пока что повременить с корреспонденцией, он отправился в гостиную, где его уже ждала исходящая паром чашка кофе. Доктор отпил и поморщился – миссис Трикк постаралась на славу: от одного только глотка уже кажется, что умираешь. Доктор с удовольствием сделал второй.

А потом все хорошее и доброе ушло из него, будто провалившись в трубу, подобно костюму «№3».

– Треклятые констебли. Треклятый Кручинс.

Доктор вернулся мыслями на полтора часа