— Я не хочу пороть горячку, Катюша, — медленно произнес он, допивая чай. — Думаю, Матвееву со всей его жестокостью тоже не нужны лишние трупы. Ему еще в Думу избираться. Он хочет показать себя порядочным, респектабельным и цивилизованным. Возможно, сдуру решил меня устранить. Но если я не стану делать резких движений…

— Покажи ему, что ты испугался, — подсказала Катя.

Он улыбнулся.

— Я действительно испугался. Хорошо. — Илья кивнул. — Спешить нам некуда. Процесс восстановления справедливости — долгий и медленный. Сделаем вид, что я отказался от своих намерений.

«Пойдут ва-банк — я отвечу тем же», — подумал он.

— И долго ты будешь делать вид? — осторожно спросила Катя.

— Посмотрим. — Он пожал плечами. — У меня еще шесть дней. Не волнуйся, Катя, — взмолился Илья, видя, как опять намокают ее глаза. — Я больше не хочу никого подвергать опасности. Буду ждать, пока подключатся мои коллеги и сотрудники смежных ведомств. А кончится отпуск, все равно тебя не брошу, клянусь. Хочешь, с тобой побуду сегодня?

— Очень. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Давай просто обнимемся и поспим. Ты как, Илюша?

Они лежали, переплетя ноги. Она уткнулась ему в плечо.

Илья думал, что Катя спит, но она вдруг вздохнула и прошептала:

— Ты должен отпустить меня завтра на работу. Я могу тебе пригодиться. Будем общаться по телефону. Я ведь слышу иногда обрывки разговоров. Начинается лето, они все чаще приезжают в поместье. Матвеев днем на работе, охрана привозит его только к вечеру, иногда очень поздно. Маргарита Львовна без дела шатается по дому, прикладывается к бутылке. С интересом посматривает на некоторых охранников, но очень боится мужа, оттого делается еще мрачнее и пьянее. Со мной почти не разговаривает. Я стараюсь, чтобы наши дорожки не пересекались. Ближе к вечеру она полощется в бассейне, чтобы не выглядеть к приезду мужа очень пьяной. Их сын Никита сидит в заточении в своем крыле. Грязный, перестал бриться, злой на весь мир. То музыку включит на полную, то от злости шезлонги бросает в бассейн, а потом охранники за ними ныряют. Он полный придурок. Отец приезжает и вставляет обоим по первое число. Маргариту Львовну матом обкладывает, сыну однажды пощечину отвесил, орал, что не позволит, чтобы этот маленький гаденыш испортил ему карьеру. Обещал оставить без денег, если парень за ум не возьмется, отобрать завод, отправить в армию, обязательно в горячую точку, где сынка наверняка прибьют. Пусть мать бьется лбом о памятник на его могиле. Вчера он гремел на весь дом, что если сын завалит летнюю сессию, то служба на благо Отчизны обеспечена ему с гарантией. Пусть сидит и учит. И никуда он из Быстровки не выедет. Даром, что ли, отец договорился о сдаче сессии по скайпу? Мол, никто не требует от Никиты углубленных знаний, но хоть рот раскрыть он может, чтобы не выглядеть круглым идиотом!

— Думаю, высшее образование Никите не понадобится, — проворчал Илья. — Скоро сядет за причинение смерти при управлении автотранспортом в нетрезвом виде. Хорошо так угодит, не условно, не в колонию-поселение. Да и отец загремит так, как ему и положено. Надо же, какой заботливый родитель!.. Никита тебя не обижал?

— Шипел пару раз. — Катя вздохнула. — Он с лестницы спускался, а я встречным курсом шла, стопку белья из прачечной несла. Он неуклюжий, руками махал. Мне пришлось все собирать и обратно в стирку нести. Я, конечно, крайняя оказалась. А в целом обстановка нормальная, никто не пристает. Ребята из охраны поглядывают, но дальше не идут, им тоже терять места не хочется. Аура в доме тяжелая, никакие интерьеры и дизайны не спасают. Еще эта таинственность. Когда приезжают друзья и деловые партнеры, проводятся совещания, охрана перекрывает все проходы. Можно только в туалет с закрытыми глазами пробежать.

— Ты одна работаешь по найму?

— Да бог с тобой, — заявила Катя. — Я бы не выдержала. Нас таких не меньше десятка. Кто-то из Быстровки, другие из Красноперовки, есть из Конево — на своих «Жигулях» приезжают. Еще две горничные, повара, садовники, есть даже специалист по обслуживанию поля для гольфа.

«Это хорошо, — подумал Илья. — При таком скоплении людей возрастает безопасность каждого из них. Во всяком случае, есть у меня такая иллюзия!»

К полудню пришло СМС-сообщение от Архипова. Он прислал Илье координаты Исаева и Чернова, а также телефон пенсионера Носова. К сообщению прилагалась приписка: «Скончалась любимая тетушка в городе Находка Приморского края. Срочно выезжаем всем семейством».

Мороз с облегчением выдохнул. Попутного ветра. Как говорится, шесть футов под килем. Сработал у человека инстинкт самосохранения.

«Как же приятно просыпаться с женщиной, к которой тебя тянет! Все отлично, кабы не этот груз на душе, — подумал Илья. — Она знает, что меня беспокоит, не донимает с ласками, хотя я и вижу, что ее тянет ко мне. Ей не так уж и важна моя не самая заурядная и спокойная профессия. А ведь за нашими домами могут следить», — мелькнула в голове капитана несложная мысль.

Он прогулялся до дома, вошел на кухню, стыдливо пряча глаза. Мама укоризненно покачала головой. Блудный сын вернулся. Рембрандт отдыхает.

— Сотвори ты такое в пятом классе, я бы тебя высекла. А теперь остается только плакать.

Он открыл было рот, чтобы напомнить, что в пятом классе еще не вступил в половозрелый период, а стало быть, все сказанное не имеет смысла.

— Прости, мама, — промямлил Илья с виноватым видом. — Такая уж планида у вашего сына. И ты, отец, не сердись, — сказал он насупленному Виктору Александровичу, входящему на кухню.

— Можем выпороть, — предложил тот. — Легче не станет, но традицию сохраним.

— Не надо. — Илья изобразил испуг и начал пятиться к выходу. — Ладно, уважаемые родители, я сегодня здесь, не дальше третьего дома по улице. Если понадоблюсь, пишите письма.

Отец и мать украдкой переглянулись. Значит, верной дорогой пошел их Илья. После смерти Насти Катя стала им родной дочерью.

Не меньше часа он таскал из колодца для Кати воду, при этом сутулился, делал постное лицо. Все это исключительно для пассажиров неказистого микроавтобуса, который стоял через дом, на противоположной стороне дороги. К окну никто не лип, но в машине находились как минимум двое, и были эти ребята явно не местные. Капитан делал вид, что не замечает посторонних, таскал воду с потерянным видом. Скверное состояние, когда знаешь, что тебя исподтишка разглядывают.

Он пытался поставить себя на их место.

«Какой приказ им дан? На ликвидацию всех причастных и подозрительных? Тогда они не стали бы торчать тут, а давно занялись бы работой. Значит, не все так просто.

Я жутко запуган после ночного происшествия. Возможно, данное событие вправило мне мозги, и я решил смириться с существующим порядком вещей. Зачем меня убивать, если я не стану больше совать свой нос в историю с гибелью сестры?

Но им надо убедиться в этом. Пусть я увижу слежку. Это пойдет только на пользу делу. Естественно, они не знают, где я служу и насколько поддаюсь устрашению».