Принц немного сильнее сжал тонкие пальцы девушки, будто ему не терпелось узнать ее ответ. Он вел себя как впечатлительный поклонник. Не знай Окара его гнусную изворотливую натуру, она вполне могла попасть под очарование его голубых глаз.

– Жизнь на корабле не располагает к скуке, ваше высочество, – явно ступая на тонкий лед, вежливо отозвалась воркория.

С разочарованным видом принц кивнул, а спустя считанные мгновения с напускной суровостью пригрозил:

– Вам стоит узнать меня поближе, и вы не сможете думать ни о ком другом, кроме меня.

От такой неприглядной перспективы у Окары похолодели ладони, те самые, что Ио продолжал сжимать. «Почему Доар не вмешивается?» – недоумевала она, глядя на то, как капитан потягивает бренди. Бессмертный пристально наблюдал за Ио и не совсем удачными попытками помощницы избавиться от его навязчивого ухаживания.

– Не стоит, – успокоила принца девушка. – Последние несколько минут вы один занимаете мои мысли.

Окара не знала, что еще сказать, чтобы Ио перестал поедать ее глазами. Краем уха она услышала, как дверь за спиной закрылась: сестра покинула каюту. Нечеловеческим усилием, заглушив возрастающую неприязнь к принцу, младшая Тоберон с холодной вежливостью поинтересовалась:

– Надолго вы к нам пожаловали?

– Одно ваше слово, и я задержусь здесь настолько, насколько вы захотите, – пылко подхватил принц.

В глубине его глаз девушке померещилась какая-то пугающая одержимость, и она сорвалась.

– Я не против, если вы сейчас уйдете и никогда больше не станете искать встреч со мной, – с затаенной надеждой попросила Окара.

Ее руки тут же обрели свободу, а в лицо снисходительно-высокомерным тоном бросили:

– Все бабы дуры! Вы, воркория Тоберон, не исключение.

Унизительный вердикт о ее слабоумии не задел девушку: принц наконец отпустил ее, и сразу стало легче дышать.

– Ты слышал девушку, Ио? Окара остается на «Сумеречном ветре», – сухо произнес бессмертный.

При других обстоятельствах Окара бы удивилась: к чему весь этот разговор? Но, заметив, как потеплел взгляд Доара, неожиданно поняла, что хард защищал ее. А бессмертный продолжал тем же непререкаемым тоном:

– Право первородного, дарованное тебе императором, удовлетворено. Девушка ясно дала понять, что не желает возобновлять договор с тобой.

Окара никогда раньше не слышала о праве первородного, но, очевидно, это была не обычная договоренность. Тем более, что даже Доар не смог помешать Ио, ни жестом, ни словом не намекнув ей о расставленной западне.

Принц забрал со стеллажа свой стакан и с такой силой сжал его, что побелели костяшки пальцев. Но эффектно раскрошить стекло от ярости Ио не хватило силенок.

– Ты предупредил девчонку, – убежденно заключил он, глядя сквозь янтарную жидкость на дно стакана.

– Ваше высочество сомневается в нерушимости моего слова? – оценивающе приподнял темные брови Доар.

С принца тут же слетела вся спесь.

– Я… Я не собирался подвергать ваше слово сомнению, хард Доар, – перешел на официальный тон Ио.

Бессмертный отставил бренди в сторону, решительно поднялся и подошел к маявшейся на пороге Окаре.

– Я предлагаю тебе вернуться в услужение к Ио, – зло проговорил он и, приподняв лицо помощницы за подбородок, заглянул в глаза. Девушка чувствовала, что его злость направлена на самого себя, ведь он был вынужден предлагать ей такое. Окара уже собралась озвучить ответ, но его большой палец лег на ее губы, вынудив замолчать. – Хорошенько подумай.

Не отводя глаз, Окара убрала его руку и внятно, без запинки проговорила:

– Я никогда по доброй воле не вернусь на корабль его высочества. Вы мой капитан и останетесь им до конца действия договора.

Доар удовлетворенно кивнул и повернулся к разглядывавшему их у стены Ио:

– Ты слышал ответ. Право первородного использовано.

Руку Ио от ладони до локтя окутало сияние. Он зашипел и, расплескав жидкость, поставил стакан на полку, где стопкой лежали книги.

Морщась от боли, он закатал рукав сорочки и обнажил покрасневшее левое запястье, окутанное легким свечением. Принц зарычал и сжал руку. Когда сияние померкло и полностью рассеялось, на коже остались знаки, сплетенные вязью в браслет.

– Не знаю, как ты уговорил отца использовать обещание первородного, но впредь я буду более осторожен, раздавая знаки расположения, – с презрением отчеканил Доар.

– Не надо меня винить, это твое упущение. Пообещал – будь добр исполнить. Кто востребовал должок, не важно, – совсем не раскаивался Ио. Он тряхнул рукой и вернул манжет сорочки на место. Этот самовлюбленный тетерев позволил себе и дальше проявлять опасные для здоровья вольности. – Доар, где твои манеры? Почему меня еще не пригласили разделить завтрак?

Принц вальяжно расположился на черном бархатном диване с золотой тесьмой.

– Потому что ты уже уходишь, – проявив необычайную выдержку, отозвался бессмертный и с металлическими нотками в голосе добавил: – Не помню, чтобы предлагал тебе присесть, Ио.

– Ты забыл, кому присягнул на верность? – лицо гостя потемнело от раздражения. – Я второй наследный принц! Отцу не понравится то, что ты выпроводил меня, даже не предложив отдохнуть с дороги. Или у тебя назначена в этот ранний час встреча, о которой императору не стоит знать?

Перед глазами Окары всплыл образ гонца, доставившего послание Доара. Месть принца приобрела опасные очертания. Он собирался опорочить бессмертного в глазах императора.

– Скажи Кеоне накрыть завтрак и возвращайся к себе, – велел помощнице капитан с явным намерением выпроводить ее.

Во взгляде Ио промелькнуло подозрение. Погладив холеными пальцами мягкую обивку дивана, он повелительным тоном настоял:

– Воркория Тоберон останется и будет прислуживать нам.

– Она не прислуга, а моя личная помощница, Ио, – с презрением отверг его предложение Доар и открыл дверь перед Окарой.

Девушка собралась было выйти, но следующее провокационное замечание принца заставило ее настороженно замереть на пороге.

– Некоторым воркам не зазорно делиться женами, предоставляя их на ночь. Они знают свое место. А ты, Доар, понимаешь, кому служишь?

Нервно сжав дверной косяк, Окара повернулась вовремя, чтобы заметить плотно стиснутые челюсти бессмертного, а в следующий миг он уже решительной походкой устремился к принцу. У девушки в груди расплылся обжигающий страх – похоже, Ио только этого и ждал, желая поквитаться с бессмертным. Лишь избавившись от Доара, принц забудет унижение на палубе «Розовой жемчужины». Его эгоистичной натуре было плевать, чем обернется отлучение бессмертного для империи. Он в любом случае обрисует отцу ситуацию в выгодном для себя свете.