– Это вы должны сами решить, – сощурился дядя Абрам.

Рита хмуро молчала, сжимая руки в кулаки.

Парни с блондинкой отошли от них на четыре шага и стали шептаться. Потом один из них подошел и сказал: Тысяча евро!

– Насилуют! – тут же заорала Рита, раздирая на себе халат дяди Абрама.

И парней, и блондинку тут же как ветром сдуло.

– Ну, и чего ты добилась, – опять вздохнул дядя Абрам.

– Не волнуйся, у них очень грязный бизнес! – улыбнулась Рита, оторвав последнюю пуговицу от халата.

– Можно подумать, что у тебя он очень чистый, – усмехнулся дядя Абрам и устало лег на кровать.

– А в ресторан ты меня разве не сведешь?! – обиделась Рита.

– Свожу, – сдавленным шепотом ответил дядя Абрам, – сейчас только немного в себя приду! И пойдем! Куда захочешь, туда и пойдем!

– Наверное, ты устал, бедненький, хочешь, я одна схожу?! – предложила Рита.

– Хочу! Очень хочу! – уже бодро отозвался обрадованный дядя Абрам.

– Ага! Я в ресторан пойду, а ты от меня в это время сбежишь! Нет уж! Фигушки!

– Фигушки, так фигушки, – тяжело вздохнул дядя Абрам.

Он уже ничего не соображал и очень боялся попасть в психиатрическую больницу. А еще в голове у него вертелась как насмешка все одна и та же идиотская пословица: «Любить – так королеву, украсть – так миллион!»

Эскин был встревожен. Мать уже целую неделю звонила ему и спрашивала, приехал ли к нему отец. По ее словам, он выехал к нему еще полторы недели назад, а следовательно уже восемь дней назад должен быть в Москве.

Тогда он вместе с Соней обратился в отдел розыска, но в отделе розыска им объяснили, что такое заявление надо подавать по месту жительства отца, а не по тому месту, куда он должен был приехать.

Вполне возможно, что отец переживал из-за своей мимолетной связи с Соней и поэтому стыдился увидеться с ним, и тем более с Соней, хотя с другой стороны, если бы он не захотел с ними увидеться, то он мог бы как-нибудь договориться с ними по телефону, чтобы не тревожились они, а тем более мать.

– Скорее всего, что-то случилось, – поделился своими мыслями с Соней Эскин.

– Наверное, ты прав, – она покусывала губы, чувствуя себя немного виноватой перед Эскиным.

Ведь если бы не было той безумной связи, с его отцом, то может быть, его отец никуда бы и не пропал.

А так, учитывая его противоречивые чувства, образующие конфликт с самим собой, и наличие немалых денег, можно было предполагать, что угодно.

– С ним могло случиться, что угодно, – сказала Эскину Соня и пожалела об этом ибо несчастный Эскин тут же залился слезами.

– Ты не думай, что я его соблазняла, – стала оправдываться перед ним Соня, – он сам на меня налетел как ураган!

– Этого можно было бы и не говорить, – поморщился Эскин.

– Да, я понимаю, прости, – Соня уже испугалась его потерять. Все же ради него она порвала и с Глебом, и даже впоследствии решила ничего не иметь с его отцом.

В последнее время она по настоящему осознала, как нужен ей Эскин. Он многим пожертвовал ради нее – и своей свободой, и учебой, он согласился жить ради нее втроем, и даже простил ей интимную связь со своим отцом.

А потом она очень привыкла к его телу, к страстному и нежному ощущению его неутомимого полового органа. К тембру его голоса, к его серым глазам и огромному носу, и к его очкам с толстыми линзами, в которых глаза расплывались как чудные звери.

Еще ей нравилась его способность не один, а несколько раз за день овладевать ее ненасытным телом. Именно поэтому она поддержала решение Эскина во что бы то ни стало найти своего отца и целиком отдаться его поискам.

С этой целью они решили объехать несколько частных детективных агентств, причем Эскин настоял, чтобы они этот объезд совершали раздельно, и чтобы каждый из них заключил отдельный контракт на розыск его отца с разными агентствами, увеличив таким образом саму вероятность шанса его найти.

Соня уже объездила за день шесть агентств, но нигде ей не понравилось, пока она не заехала в частное детективное агентство «Шанс». Уже само название подкупало своей дедуктивной точностью.

В реальности существовал шанс найти отца Эскина живым, или в крайнем случае разыскать его останки. Потом ей очень приглянулся сам детектив со странной фамилией Амулетов.

Амулетов оказался очень худым блондином с ярко-голубыми глазами, худощавого телосложения и с очень цепким взглядом. Когда он глядел на Соню, то у Сони создавалось впечатление, что он раздевает ее своим пронзительным взглядом.

Она сразу так испугалась этого взгляда, что в замешательстве даже рассказала Амулетову о своей интимной связи с отцом Эскина. Они сидели в кабинете Амулетова вдвоем.

За окном шел дождь, они пили кофе в маленьких чашках и курили.

– А у вас не было желания его убить? – вдруг задал свой вопрос Амулетов.

– Кого? – вздрогнула Соня.

– Разумеется, отца своего сожителя, – ухмыльнулся Амулетов.

– Даже не знаю, – растерялась Соня, – а разве это имеет какое-нибудь значение?!

– Думаю, имеет, если вы хотите, чтобы я вам помог, – Амулетов стал выпускать дым колечками и разглядывать их как загадочные мистические знаки.

– Знаете, сначала меня очень сильно тянуло к нему, но потом, когда я увидела, как мой Эскин страдает, – я действительно захотела его убить!

– Ага, вот вы и попались, – потер радостно руки Амулетов, – это вы убили отца своего сожителя, а чтобы замести следы, решили заключить со мной контракт на его розыск!

– Это неправда! – заплакала Соня. – У меня есть алиби, я всегда была с Эскиным.

– Даже когда он спал?! – усмехнулся Амулетов, пронзая ее своим суровым взглядом.

– Даже, когда он спал, – ответила шепотом Соня.

– Но разве спящий человек может подтвердить ваше алиби?! – еще злее и решительнее усмехнулся Амулетов, присаживаясь к ней на диван.

– Не сможет, – всхлипнула Соня и высморкалась в платок.

– Следовательно, это вы его убили! – Амулетов затушил свою сигарету о пепельницу, и элегантно вытащив сигарету из ее губ, тоже затушил.

– А ваши слезы только подтверждают логическую последовательность моей мысли!

– Вы, негодяй! – сказала Соня, пытаясь встать.

– Возможно, – улыбнулся Амулетов и повалил ее на диван, быстро срывая с нее кожаную юбку.

– Вы, подлец, – прошептала Соня.

– Я вас прощаю, – сказал Амулетов и сорвал с нее белоснежные трусы.

– Вы еще пожалеете об этом! – покраснела Соня.