– Тогда скажи, что это за девица в горах?

Тут он меня подловил.

– Мы же решили, что все по-честному. Она правда существует, да? Никто не сочинит такую песню, не пережив чего-то подобного. Она правда спасла тебе жизнь? И может одним выстрелом убить кролика со ста метров? Черт, я бы отдал всю твою зарплату, чтобы только взглянуть на такое.

– Это просто песня, – сказал я, мгновенно сдувшись при мысли о Хлое. Я подвел ее. Это была наша песня. Только наша… А теперь я отдал ее толпе пьяниц в грязной забегаловке.

– Да-да, конечно, просто песня. Это отпад, приятель! Ладно, скажи мне только одну вещь, которую я должен знать как твой импресарио во благо и долголетие наших новых отношений.

– Какую? – отозвался я опустошенно.

– Она обалденная, да?

9. Дочь гор

В горах ночь всегда наступала быстрее. Зимний день был легконог и едва давал управиться с делами. И в отличие от города, в горах он заканчивался на закате, поскольку не было иного света, кроме солнечного.

Из трубы небольшого дома, выделявшегося на фоне гор, поднимался плотный дым. Внутри громко трещал огонь, отец и дочь молча ужинали за столом.

Аромат бульона, варившегося целый день, мешался с запахом дыма – тяга в давно не чищенном дымоходе была плохая.

Зачерпывая бульон ложкой, Хлоя поглядывала на отца. Суровый бородач, не слишком аккуратно одетый, но могучий, казалось, был погружен в свои мысли. Его густые брови выгибались дугой, повторяя линию опущенных плеч и придавая лицу печальное выражение.

– Завтра я спущусь в поселок, – сухо и веско сказал он.

– Можно мне с вами?

– Ты знаешь, что нет.

– Почему?

– Ты знаешь.

– Но… это же абсурд!

Агустин, не привыкший пререкаться, впервые поднял взгляд от тарелки.

– Абсурд? – сказал он, едва ли не больше удивленный самим словом, чем фактом возражения.

– Вам не кажется, что оставаться здесь мне опаснее? Одной? На два дня?

– Сюда никто не заходит.

Хлоя могла бы сказать, что он ошибается, поскольку иногда кто-то все же заходит. Пусть и случайно. Как, например, полумертвый парень, которому она подарила свой медальон. Но она продолжила есть бульон, а отец продолжил свои пораженческие речи.

– Опасно спускаться в поселок, где день ото дня все больше отчаянных солдат. Сама помнишь, что было в прошлый раз.

– Мне только задали несколько вопросов.

– Ты еще очень молода, Хлоя… И очень невинна.

– Что это значит? – фыркнула она.

– Значит, что ты остаешься здесь, и точка. Всё.

– Да вы просто… – Хлоя вскипела.

– Осторожнее, юная особа.

– …несносны! – Она раздраженно встала из-за стола, но все же по привычке собрала тарелки – свою и отцовскую, – чтобы отнести их на стылую кухню.

– От кого ты набралась таких словечек? “Абсурд, несносный…”

– От кого? Уж и не знаю. Дайте-ка подумать… Учитывая, что никто сюда не заглядывает, а вы не разрешаете и близко подходить к поселку и я месяцами ни с кем, кроме вас, не разговариваю… Наверное, от свиньи услышала. Да, так и есть, вспомнила. Мы немного повздорили. Я сказала, что планирую ее съесть, а та ответила, что это абсурд. Тогда я сказала, что пристрелю ее, а свинья назвала меня несносной. Дерзкое животное. Вы удовлетворены?

Одновременно она достала из шкафа огромную головку выдержанного сыра и подала на стол вместе с острым ножом и горстью орехов, как любил отец.

– Хлоя…

– Не верите? – Хлоя безмятежно взяла орех, положила в рот и стала жевать.

– Вот что: если ты тайком с кем-то встречаешься, то знай…

– Ни с кем я не встречаюсь. Да и кто полезет в нашу глухомань ради того, чтобы встречаться со мной.

– Хватит! – Агустин так треснул кулаком по столу, что орехи нервно заплясали. – Последний раз предупреждаю: или ты рассказываешь всю правду, или я…

– Хотите знать правду? Хотите знать, кто научил меня этим словам? Хорошо, отлично!

Она направилась по лестнице в свою комнату. От раздраженного топанья ступени скрипели, отцу на голову сыпались опилки.

Агустин спокойно ждал. Он отрезал себе кусочек сыра, взял пару орехов. Сломанная ступенька, скрипнув, оповестила о возвращении Хлои, которая бухнула на стол пять книг.

– Что это?

– Это называется “книги”, отец.

– Откуда они взялись?

– С гор. Я нахожу их и складываю.

– Зачем?

– Затем, что могу.

Агустин был совершенно растерян.

– Но… ты же не умеешь читать.

– Теперь умею.

Оставшись одна, Хлоя стала поглощать книги, скопившиеся в пещере. Их количество почти равнялось собранию небольшой библиотеки. Она читала всё подряд: приключения, сочинения по истории, точным наукам, географии.

– Кто же тебя читать-то научил?

– Хватит уже об этом, пожалуйста!

Но Агустин был не из тех, кто отступается от начатого. Он отступился лишь однажды. Бросил свою работу, свой город, своих друзей и свой дом и переселился в горы. В уединенный дом, где жена могла жить спокойно и дышать чистым воздухом. Так врачи посоветовали. В обмен он получил двенадцать чудесных лет вместе. Потом жил только ради дочери и для нее. Ненавидел ее за то, что она пробудила в нем забытые страхи. Потому что любил ее. Больше, чем кого-либо в этом безумном мире. По этой же причине он держал ее от мира подальше.

– Проклятье! Кто он? – взревел Агустин.

– Один парень, ладно? Один… один друг!

– Где этот друг? – Агустин вскочил и сорвал с крючка пальто.

– Его здесь уже нет. Он ушел.

– Куда? – Агустин снимал ружье.

– Искать своего отца. Но это было уже почти год назад.

– Год назад! Ты целый год скрывала? – Агустин выпустил ружье, он был скорее уязвлен, чем рассержен.

– А что мне было делать? Посмотрите на себя. Что вы хотели? Убить его?

– Да потому что я делаю невозможное, чтобы уберечь тебя, дочка! А ты…

– Я не маленькая. Взгляните на меня. Я что, пустышку сосу? Я добываю дичь, готовлю еду, хожу за скотом, дою, собираю яйца, работаю в огороде, убираю дом. От чего, отец? От чего вы хотите уберечь меня?

– От мира, черт подери! От этого проклятого мира!

Оба поняли, что так они ни к чему не придут, хотя прекрасно знали, что уже слишком долго откладывали этот разговор.

– Отец, вы не видите… Зачем мне жить, если об этом никто не знает?

Агустин вздохнул. Он знал, что эта минута однажды настанет…

– Кто этот парень? Из поселка?

– Нет. Разве в поселке кто-то умеет читать, кроме священника?

– Священник несколько месяцев как уехал.

– Отец Альфредо?

– Бежал за границу. Правильно сделал. Все как с ума посходили, Хлоя. Люди, которых ты знал всю жизнь, сейчас такое вытворяют… Понимаешь,