Разочарованно вздохнув, Дана устремилась в сторону кухни – похоже, завтракать ей придется в одиночестве.

На столе стояла открытая банка вареной сгущенки и лежал заплесневелый батон белого хлеба. В раковине – миска с дурно пахнущей водой (скисло и пенится уже), в мусорном ведре упаковочный пакет от купальника, мятые бумажки и пустой тюбик от тонального крема. Это Дана выбросила еще в день отъезда…

Логическая цепочка отчаянно загремела звеньями. Звяк-звяк, звяк-звяк… Алисы не было в квартире несколько дней. Звяк-звяк… не было…

– Где моя дочь? – схватившись за мойку, выдохнула Дана.

Она бросилась в ванную и потрогала зубную щетку (сухая), заглянула на полку шкафа, где обычно лежал фотоаппарат (пусто), проверила автоответчик («Алиса, дорогая, это тетя Света. Твоя мама просила присмотреть за тобой, так что извини за занудство… Тебя нет? Ничего… позвони мне, когда будет время. Да, чуть не забыла! Кушай хорошо, осторожно переходи дорогу и… э-э-э… ну ты сама все знаешь, дорогая»).

– Замечательно! – Дана отшвырнула телефон в кресло и раздраженно всплеснула руками. – Где моя дочь?!

Через несколько секунд, торопливо набирая на мобильнике номер Алисы, она то поджимала губы, готовясь к гневной тираде, то хмурилась, надеясь услышать бодрый голос живой и здоровой дочери.

– Возьми трубку, возьми трубку, – забормотала она, как только потянулись невозможно длинные и долгие гудки. – Ну, пожалуйста, возьми трубку…

Легкий щелчок и…

– Да-а, – раздался сонный, немного хриплый голос Алисы.

– Ты где?!! – закричала Дана, испытывая неимоверное облегчение.

– Привет… как там море?

– Я уже вернулась! А тебя нет… Я чуть с ума не сошла! С тобой все в порядке? Девочка моя, как же я испугалась. – Она затараторила и заметалась по комнате. – Боже мой, боже мой… Море… Какое еще море! Я уже в Москве! Слышишь меня?! В Москве!

– Конечно, слышу и удивляюсь, как еще не оглохла…

– У меня были проблемы с телефоном, но ты могла бы оставить записку… Я так спешила, так хотела тебя увидеть! Где ты?

– Мам, ты сидишь?

– Что?

– Нет… м-м-м… лучше прими горизонтальное положение.

– Что?

– Я тебе сейчас все объясню…

* * *

Ночью Маргарита Александровна не сомкнула глаз. Да она и не старалась уснуть – столько важных мыслей крутилось в голове, столько воспоминаний вспыхивало яркими звездами в темноте, столько надежд наполняло душу… какой уж тут сон!

Дана, Дана, Дана… конечно, Дана! Вот на кого похожа Алиса. Девушка, которая может оказаться… В это невозможно поверить! И тем не менее так хочется…

Маргарита Александровна смотрела в окно, улыбалась, ложилась в кровать, вставала, опять смотрела в окно, покусывала губы, расчесывала седые волосы, ложилась, вставала… Замечательная ночь, давно уже такой не было.

Дану она легко вспомнила… Рыжая. Уверенная в себе. Дерзкая. Яркая. Как же она нервировала именно этим набором данных! Она вскружила Максиму голову. В ее присутствии он становился совсем другим… а разве можно смотреть на такое спокойно? Вот Маргарита Александровна и не смогла.

– Эгоистка, – ругала она себя, скидывая одеяло и раздраженно засовывая ноги в тапки. – Какой же я была эгоисткой.

А ведь Максим любил Дану. Это уж она потом поняла. Как говорится, все познается в сравнении…. Ни на одну женщину он больше так не смотрел, ни к одной так не относился… и скорее всего о подлинности своих чувств и сам не знал… а может, просто страшно было признаться в этом.

– Слабак, – уже сына ругала Маргарита Александровна, скрещивая полные руки на груди. – Да что же ты не послал меня куда подальше… много лет назад…

А она тогда все зудела и зудела, отговаривала и отговаривала… Зачем? Не рыжую хотела? А какую? Серую? Не такую харизматичную? А какую? Безликую? Не такую эмоциональную, увлеченную? А какую? Чтобы каждый шаг по расписанию? Чтобы только две полочки в голове: «разрешено» и «запрещено»? Ну так что ж ты теперь Томой недовольна?!

– Дура я, – резала воздух Маргарита Александровна, скидывая тапки и тяжело плюхаясь на край кровати. – Дура и есть.

А у Даны, значит, родилась дочь… И Алиса здесь именно поэтому… А Максим не хочет осложнять себе жизнь и надеется на анализ…

– И я буду надеяться на анализ, – улыбалась Маргарита Александровна, глядя в потолок.

Жаль, столько времени упущено, столько любви и заботы по отношению к Алисе потеряно, но еще столько можно успеть…

Утром, несмотря на бессонную ночь, Маргарита Александровна чувствовала себя великолепно. Будто помолодела лет на пятнадцать, а то и на двадцать. Она надела прямую юбку с маленькими квадратными карманами по бокам, нарядную кофту цвета шампанского, старательно уложила волосы, немного подкрасила глаза и губы. Ощущение праздника не исчезло даже в тот момент, когда она села завтракать, а Тома поставила на середину стола глубокую тарелку со вчерашним тыквенным пюре. Пусть. Пусть.

Намазывая ломтик белого хлеба плавленым сыром, Маргарита Александровна смотрела на Алису. И накладывая омлет, тоже смотрела на Алису, и просыпая сахарный песок мимо чашки на стол – тоже на Алису… Не прямо, а как бы случайно… незаметно…

Нет, на Максима девочка совсем не похожа. Если только улыбка и эта манера сдвигать брови… пожалуй, руки… нет… подбородок! Нет, слишком острый… Усмешка! Да! Маргарита Александровна без аппетита посмотрела в тарелку и счастливо вздохнула. Есть она не будет. Совсем не хочется. А на душе так тепло, так приятно…

– Я считаю, что после завтрака нам всем необходимо отправиться на прогулку, – сказала Тома, промокая губы краем салфетки. – Сегодня обещали тридцать градусов, и во второй половине дня на улице будет невозможная погода. Максим, я хотела бы пройтись до озера, кажется, там строят новые дома…

Нетерпеливый, продолжительный звонок перебил ее.

– Кто это? – недовольно спросил Максим Юрьевич, автоматически поворачиваясь к окну. Но окна столовой не выходили на ворота.

– Я открою. – Костя поднялся из-за стола и направился к двери.

А Маргарита Александровна вновь посмотрела на Алису: спокойное лицо, но губы подрагивают и глаза искрятся точно, она знает, какой гость стоит на пороге.

* * *

– Максим Юрьевич, к вам пришли, – вернувшись, сказал Костя.

По его тону и взгляду Северов понял, что лучше никаких вопросов не задавать. Он поднялся, громыхнув стулом, буркнул под нос «я сейчас» и прошел мимо Томы, натянуто улыбаясь. «Дела, дела, ни минуты покоя…»

– Кто? – спросил он, закрывая за собой дверь.

– Дана Григорьевна Бестужева, – ответил Костя.

Брови Максима Юрьевича подскочили, глаза потемнели. Она…