Постепенно заведения становились дороже и претенциозней, у некоторых ресторанов даже дежурили вахтёры в золочёных ливреях. А немного погодя повстречался двухместный кабриолет, небрежно припаркованный на тротуаре.

Я полюбовался плавными изгибами крыльев, замысловатой решёткой радиатора, затейливой фигуркой крылатого коня на капоте и хромированными фарами, а потом взгляд зацепился за глухую деревянную дверь соседнего здания, точнее за изображенного на ней коронованного орла.

«Держава и скипетр» — гласила вывеска, — «Закрытый клуб».

Захотелось раздобыть бензина и…

Додумывать мысль не стал, сплюнул под ноги, поспешил дальше, и очень скоро бульвар вывел на круглую площадь с фонтаном. С противоположного края высился купол здания железнодорожного вокзала, по диагонали от него обнаружился шпиль главпочтамта. Прежде чем идти туда, купил в палатке кружку холодного кваса и неспешно осушил её. А вот в кондитерскую заходить не стал, двинулся на почту. Отправил домой документы и отбил телеграмму, а после очередных трат посетил камеру хранения и забрал сданный в неё сразу по приезду в город чемодан.

Вот с ним меня на выходе и остановил наряд жандармов.

— Ваши документы, молодой человек! — потребовал младший унтер, рядовые будто невзначай встали по бокам.

Я расстегнул нагрудный карман, вытащил из него удостоверение с тиснёной на синей коже эмблемой в виде стилизованной модели атома, раскрыл.

Унтер придирчиво сличил фотографию с моим лицом и присмотрелся к печатям, потом не выдержал и спросил:

— Когда же это вы успели?

— Так ещё тридцатого прибыл. Просто никак чемодан забрать не получалось.

В глазах жандарма мелькнуло понимание, он козырнул и разрешил проходить. Ну я и пошёл. И хоть имел весьма смутное представление том, где располагается комендатура, на извозчика тратиться не стал, двинулся пешком по тенистому бульвару, решив справиться насчёт этого по дороге у одного из постовых. Таковых за день попалось на глаза немало, и, судя по обычной полицейской униформе, к отдельному корпусу они не относились.

Окликнули меня, когда проходил мимо бара со странным названием «СверхДжоуль».

— Петя! — послышался знакомый голос, я обернулся, и сбежавшая с веранды питейного заведения Лия отчаянно затрясла мою ладонь. — Вот так встреча! А я ещё думаю — ты или не ты! Только по походке и узнала! Как устроился? Куда поступил? А что у тебя с лицом?

Вслед за девушкой подошёл и незнакомый молодой человек — стройный и не слишком широкоплечий, но жилистый и подтянутый. Не писаный красавец, но близко к тому. Всё портили стылые водянистые глаза. Хотя, подозреваю, мне они показались таковыми по той простой причине, что глядели с откровенным раздражением.

— Привет, Лия! — улыбнулся я в ответ и обстоятельно ответил: — Лицом ударился, устроился нормально, учиться буду в средне-специальном энергетическом техникуме.

Не знаю, с чего бы это — сроду подобной чувствительностью не отличался, — но сразу уловил, как настороженность спутника Лии сменилась презрительным снисхождением. И глаза — откуда бы мне знать, что они водянисто-голубые, если в них даже не взглянул?

Чертовщина какая-то…

— Ой, как здорово! — обрадовалась девушка. — А мы с Ингой в один институт попали. Только на разных кафедрах учиться будем. Её профессор Чекан к себе взял, а меня пригласили на кафедру феномена резонанса. Вот, Виктор, город показывает.

Лия представила нас друг другу, и красавчик протянул руку, я её пожал.

— Не знаешь, Лев где сейчас? — спросил после этого.

— А Лев в клинике, — помрачнела девушка. — У него слишком высокая чувствительность оказалась. Не эмпатия даже, а что-то ещё более сложное. Сидит в четырёх стенах, представляешь? Я его навестила, так он меня уйти попросил. Ты, говорит, слишком эмоциональная, голова из-за этого болит и припадок может начаться…

— Вот так дела! — присвистнул я, не сдержавшись.

А Лия вдруг задержала дыхание, вытянула из сумочки платочек и, прикрыв им лицо, чихнула пять или даже шесть раз подряд.

— Извините…

— Будь здорова! — хором пожелали мы с Виктором.

Девушка смущённо улыбнулась, посмотрела на часики и заторопилась.

— Всё Петя, бежать пора — с Ингой условилась в кино сходить. А ты сюда заглядывай — Витя говорит, лучше места в городе не найти. Ещё увидимся!

— Увидимся, — эхом произнёс я, и мы разошлись.

Отыскать комендатуру особого труда не составило — всего-то и пришлось, что пару раз поинтересоваться дорогой у постовых. Притомился топать через половину города по солнцепёку, но тоже не слишком сильно. Не такие уж тут были расстояния, чтобы язык на плечо повесить. Если б налегке шагал, без чемодана, то и вовсе не устал бы.

Пока шёл, мысли нет-нет да и возвращались ко Льву. Из всей нашей ячейки с ним на почве взаимной тяги к чтению сошёлся теснее всего, потому и принял близко к сердцу неприятности товарища. У самого-то вроде всё налаживаться начало, а при одной мысли, что мог оказаться заперт в четырёх стенах, аж морозом по коже продрало.

Повышенная чувствительность к сверхэнергии — это лечится вообще или уже навсегда?

Подумалось, что я со своей ментальной сопротивляемостью вполне могу оказаться подходящим собеседником для Льва, решил при первой же возможности узнать, где его держат, вот только, когда эта самая возможность подвернётся, было совершенно непонятно.

По возвращении в комендатуру я первым делом отправился в общежитие и к своему немалому облегчению оказался заселён не в общую казарму, а в небольшую комнату. Две койки, две тумбочки, широкий шкаф, узкий стол. Удобства на этаже, баня с летним душем — во дворе.

Красота!

Заселился я первым, поэтому выбрал кровать и выложил документы на тумбочку рядом с ней, туда же бросил значок февральского союза молодёжи. Откинул крышку чемодана, достал банку зубного порошка и щётку, сходил в туалет.

Потом двинулся на вещевой склад. Непотраченные подъёмные в комнате, пусть та и запиралась на ключ, оставлять не стал, сунул в нагрудный карман рубашки; чемодан и пакет со старой одеждой задвинул под кровать.

На складе ожидал приятный сюрприз. Помимо серой кепи с длинным козырьком и панамы, нашивок, кожаного ремня, пары ботинок и двух комплектов летней формы — серовато-стальной городской и защитного цвета полевой, — мне вручили кусок мыла, полотенце, несколько наборов нижнего белья и носков, спортивное трико, майку и кеды. А потом одутловатый кладовщик сверился со списком и поразил до глубины души, выложив на прилавок помимо мотоциклетных очков, краг, танкового шлема и синего комбинезона, ещё и короткий плащ из толстой кожи, куда более тонкой выделки кожаные же штаны и яловые сапоги с материей на портянки.

— Это всё мне? — не сдержался я.

— Ну не мне же! Кто из нас мотоциклист?