– А больше некому. Никто не знал, где меня искать.

– А он знал?

– Да. Я по глупости сболтнул адрес новой квартиры.

– Давно купил? – с отвращением узнавая приемы Тихомирова, выпытывала я.

– Незадолго до этой истории.

– Неплохо дела шли?

– Неплохо. Партнеры хорошие были.

– Чем занимались?

– Туристическая фирма.

– Ты занимаешься туризмом?

– И туризмом тоже.

– Как же ты дал себя втянуть в Ассоциацию фермерских хозяйств? Ты же в этом ничего не смыслишь? – удивилась я.

– Ты права! Я доверился Жукову. Ему нужна была фирма, а регистрировать новую было некогда. Обещал хорошие деньги – и я повелся. Я слабый. Ты меня презираешь? – С застенчивостью, которая совершенно его не портила, Француз ждал моего ответа.

– Ну что ты! Конечно нет, – успокоила я Максима Петровича, – каждый может быть слабым. Это у тебя такая полоса в жизни.

– Да, да, полоса, – повеселел Француз, наливая коньяк, – полоса потому и полоса, что проходит. Особенно если рядом такая женщина.

Он потянулся ко мне с поцелуем, но у меня еще были вопросы.

– А лаборатория?

– О, это все Жуков. Это он разработал план, как тебя убедить продать паи.

– Но ты же мог помешать ему…

– Какая ты наивная!

Француз возобновил приставания, устроив эротический спектакль с моим ухом.

Странным образом усилия Француза меня не задевали. Я была возбуждена, но совсем по другому поводу – меня одолевало желание установить истинную причину визита Максима:

– И что ты от меня хочешь?

– Ты можешь в суде сказать, что мы проводили все время вместе и я физически не мог участвовать в афере.

Максим Петрович подложил себе еще один кусок курицы.

– Но ведь на документах твоя подпись? – напомнила я.

– Подпись я ставил, веря, что приношу пользу фермерам. Ты должна мне верить!

– Я же не судья! Моя вера ничего не изменит. А сколько Жуков тебе обещал за содействие? – включила я рациональное начало.

Максима Петровича огорчил мой бестактный вопрос.

– Витя, – скроив скорбную мину, прошептал он, – это уже не важно. Все было построено на обмане, все рухнуло. Теперь у меня только ты. Ты будешь меня ждать, если меня посадят?

Я с недоверием уставилась на Француза.

Ждать? Кажется, Максим уверовал, что я от него без ума! И что теперь с этим делать?

– Максим, – освежила я память Королю, – у тебя есть жена.

В глазу Максима сверкнула непрошеная слеза.

– Она меня бросила.

– Какая жалость! – вырвалось у меня.

В эту минуту я со всей отчетливостью поняла, что меня ждет.

Встречи с адвокатом, комплектация посылок согласно перечню допустимых Минюстом продуктов и вещей, очереди в следственный изолятор, свидания на зоне. Мама! Почему я не ящерица?!

– Максим Петрович… – глядя в сторону, затравленно начала я, но мою спонтанную речь перебил стук калитки.

На крыльце раздались бодрые шаги, на кухню вихрем влетел Жуков Арсений Иванович, изменив атмосферное давление, влажность и температуру воздуха!

– Ха! Так и знал, что ты дуешь Вите в уши какую-нибудь чушь! Вроде ты невинная маленькая девочка, которую заманили в сети растлители, ввергли в пучину греха или что-нибудь в этом роде. Так? – Арсений с обезоруживающей улыбкой на губах обратился ко мне.

– Примерно, – не стала отрицать я.

Максим Петрович чуть не плюнул в тарелку с курицей.

– Наглец! Какого черта тебе здесь надо? – поинтересовался он, поднимаясь во весь свой немалый рост. Взгляд Француза не предвещал ничего хорошего.

– Того же, что и тебе, – прищурился Арсений, – спорим, ты проиграешь?

– Я не собираюсь с тобой спорить. Тебе придется уйти, – мрачно предупредил Максим Петрович (воинственность придала ему еще больше шарма) и жестом драматического актера указал партнеру на дверь.

– Только вместе с тобой! – задирался Арсений.

– Не хочешь сам – я помогу тебе.

Француз толкнул Арсения, но Арсений уцепился за руку противника.

– Вот только петушиных боев не устраивайте, пожалуйста, – попросила я, но было поздно – мужчины вцепились друг в друга, как бультерьеры. Из-за чего?

Иллюзий на свой счет я не питала, оставалось одно – поля для гольфа…

– Ребята, брейк! – выкрикнула я. – Есть идея!

Тихомиров никак не ожидал такого вероломства: коллектив отозвал претензию, до суда дело не дошло.

– Этим проходимцам опять удалось вывернуться, – сообщил Дима, собирая немногочисленные вещи в ванной и спальне, – если ты в этом замешана, я вынужден буду привлечь тебя за соучастие.

– Окстись, Дима, какое соучастие? Не выдумывай.

– Я докопаюсь до истины, будь уверена.

– Флаг тебе в руки, барабан на шею.

Чего скрывать, команда у меня была ненадежной, и я, конечно, блефовала. Утечка информации грозила не только планам (а планы были – ух!), но и моей репутации.

На заработанные деньги я собиралась купить линию по производству сухого, сгущенного и пастеризованного молока. Если уж личная жизнь не задалась, то ничего не остается, как заделаться бизнесвумен и возглавить предприятие.

Гена Рысак не поддержал мой план действий.

– А ты уверена?

– Нет, Гена, не уверена, – призналась я.

– А зачем так рисковать?

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское.

– Зато живет на свободе с чистой совестью.

– Как ты?

– Ну, не все же такие неудачники, как я.

– Это ты сказал!

– Не жаль тебе следователя? Человек разочаровался в профессии, собирается подать в отставку.

– Нечего делать в прокуратуре с такими слабыми нервами, – заметила я, – что плохого, если конфликтующие стороны находят компромисс?

– А это компромисс? – с сомнением поинтересовался Геннадий Павлович.

– Конечно, Палыч. А что же еще? Ты Верку предупреди, что я вечером заеду.

– Зачем тебе Верка? – Гена смотрел с подозрением.

– Мне административный ресурс понадобится.

Тогда, на кухне, глядя на сцепившихся рейдеров, я подумала: в нашей области достаточно лугов маркиза де Карабаса. Зачем ломиться в закрытую дверь?

Второе письмо застало меня врасплох.