— Э, дорогой, адвокаты — для князей, а мы людипростые… Что искать хотите? У меня ничего плохого нет, хозяйство как хозяйство,на ружье разрешение есть, не просроченное…

— Да кто ж его знает, что искать, — приподнялбровь полковник. — Что найдем. Кто дома, кроме вас?

— Жена с племянницей.

— А посторонних нет?

— Нет у меня никаких посторонних.

— Ну, так мы приступим? — из вежливости спросилполковник.

— Приступай, дорогой, — хозяин вновь пожалплечами. — У тебя бумага с печатью и власть на поясе, — он бросилбеглый взгляд на полковничью набедренную кобуру, откуда выглядывала чернаярукоятка «глока». — Что я тебе скажу? Ищите, если делать нечего, вашеправо…

Он безмятежно повернулся, возвратился к табуретке,утвердился на ней, выдернул шило и вновь взялся за упряжь с таким видом, словноостался во дворе один-одинешенек.

Полковник задумчиво смотрел на него — без всякой злобыи даже, пожалуй, без раздражения. Хозяина пока что совершенно не в чем былоупрекнуть, он держался правильно: не лез на рожон, не конфликтовал, но иначисто был лишен той услужливой суетливости, что заставляет заподозритьнеладное. Разумеется, незваные пришельцы ему не нравились — ну а кому быпонравилось, ввались во двор орава с автоматами и объяви, что намеренаперевернуть здесь все вверх дном? В конце концов, презумпцию невиновности никтоеще не отменял, «Бейбарс», теоретически рассуждая, мог выходить в эфир и изсоседнего дома, а этого самого гражданина Хунзатова взятый в плен боевик мог покаким-то своим причинам оклеветать самым пошлым образом… Ну, скажем, желаяскрыть настоящую явку, расположенную совсем не здесь. В общем, расслабляться неследует, но фактов пока что никаких, а значит, заранее подозревать хозяина нестоит.

Во двор уже совершенно непринужденно просочилось еще человекпятнадцать, и привычная процедура началась. В доме и в самом деле необнаружилось никого, кроме хозяйской супружницы и означенной беременнойплемянницы.

Обе, как и следовало ожидать, таращились скореенеприязненно — ну что ж, глупо было бы думать, что встретят хлебом-солью ирюмочку нальют.

Обе фемины в ходе беглого опроса тоже категорически отрицаликак присутствие в доме посторонних, так и наличие чего-то незаконного. В ходепервого, беглого осмотра уличить их во лжи случая не представилось: и в доменичего интересного, и в надворных постройках, и в подвале, и на чердаке.

Полковник распорядился идти по второму кругу — ужегораздо тщательнее. Теперь, когда стало ясно, что нигде нет укрывшегосявражины, а то и нескольких готовых в любой момент пальнуть в спину, всевнимание следовало уделить возможным тайникам. Эти скучные поиски заняли ещечаса-полтора. Без всяких интересных результатов.

Полковник, прохаживавшийся по двору, не без здоровогоцинизма подумал, что надежнейший способ справиться с ребусом все же имеется:достаточно качественно запалить дом с четырех концов и посмотреть, что из этогополучится, не начнет ли с воплями рваться наружу или просто стрелять долбаныйсупостат, все это время скрывавшийся в хитро устроенном тайнике. В самом деле,стопроцентная гарантия, что будет либо так, либо этак.

Увы, увы… На войне такое сошло бы с рук — но войныдавненько уже нет, к тому же они даже не в Чечне, а в Дагестане, где в полномобъеме действуют все законы мирового времени, и за подобные забавы влепят так,что мало не покажется.

Он поднял голову, с сожалением отгоняя заманчивые мысли,совершенно неуместные на данном историческом отрезке. К нему, ухмыляясь,приближался Уланов — автомат давно за спиной, в одной руке синие с белымкроссовки, в другой какая-то скомканная одежда. Улыбочка у Менестреля быламногозначительная, охотничьего азарта исполненная.

Встав перед полковником, он встряхнул одежонку, расправилничем не примечательный спортивный костюм, серый с красными полосками, малостьношеный, почти чистый.

— Ну?

— Примерим? — по-прежнему ухмыляясь, предложилУланов, кивнув на погруженного в бытовые хлопоты хозяина.

Полковник медленно въезжал. А потом и сам ухмыльнулся:

— А давай попробуем!

Они неторопливо подошли к хозяину — тот, тыкая шилом вжесткую кожу, вопросительно воззрился на них снизу вверх. Не вдаваясь вобъяснения, Уланов молча присел на корточки и аккуратненько примостил правыйкроссовок рядом с затрапезным туфлем хозяина. Весело глянув на полковника,спросил:

— Ну как?

Полковник кивнул, ощущая разгоравшийся азарт — сразувидно было, что спортивная обувка номера на три меньше и натянуть ее на своюножищу хозяину будет столь же затруднительно, как дебелым сестрам Золушкипримерить ее хрустальную туфельку. Гибко распрямившись, Уланов, опять-таки безединого слова, приложил рукав спортивной куртки к голой мускулистой лапищехозяина, сидевшего в одной майке.

— Тоже интересно, — сказал Рахманин.

Сразу видно было, что костюм носил кто-то, по комплекциимогучему хозяину значительно уступавший.

— Одежонка чья? — спросил полковник, нехорошо щурясь. —А обувь? На тебя не налезут, сразу видно.

Посмотрев на свет на ремень и оценив размер проковырянной внем дырки, хозяин преспокойно пожал плечами:

— Муж племянницы оставил, в нем ходил, когда приезжал,а забирать не стал, он еще вернуться собирается…

Ну что ж, это было непробиваемо. Чтобы уличить во лжи,придется искать этого самого мужа, тащить сюда, примерять на него…

Над головой послышался заливистый свист в два пальца —это в окно второго этажа высунулся Карабанов, замахал полковнику с крайне озабоченнымвидом.

— Побудь с этим, — тихонько сказал РахманинУланову и кинулся в дом, взлетел на второй этаж по темной старенькой лестнице,исполненный самых радужных надежд.

С порога окинул взглядом небольшую комнату, где старательношуровали двое его парней и карабановский опер: нет, не похоже, что наинтересный тайник наткнулись…

— Интересные дела, — тихонько сказал Карабанов,отведя его в сторонку. — Эфирщики сейчас докладывали. Буквально минутуназад был перехват. «Бейбарс» радостно сообщает «Акбару», что ему по-прежнемувезет: собаки над ним так и шныряют, но до сих пор не нашли…

— Это дословно? — спросил полковник.

— Вот именно, что дословно. Собаки над ним так ишныряют, но до сих пор не нашли.

— Так-так-так, — медленно, не без азарта произнесполковник. — Ну, кого они изволят собаками именовать, мы с тобой давненькознаем — нас, болезных… «Акбар» у нас кто? Что-то я не припомню такого…

— Я тоже. Свежий какой-то позывной. Не было раньшеникакого Акбара, разве что у Вахи-Попрыгунчика, но того Акбара полгода какщелкнули… — И Карабанов прямо-таки шепотом протянул: — Федорыч, онгде-то здесь, бля буду, где-то тут… Мы только в этом доме работаем… иполучается, где-то над ним все время шлындаем, а?