Охотясь за «Страшилой», у неё было совсем немного времени, чтобы ощутить, как это, погружаться в тёмные глубины человеческой психики. Тогда она оказалась неожиданно близко к грани, за которой начиналась мгла. Со своей стороны, МакКларрен погружался в эту мглу не один раз; более того, он изучал, анализировал и даже пытался проникнуться сочувствием к самым жестоким убийцам в американской истории. И, тем не менее, вот он стоял перед аудиторией, получал зарплату и платил налоги, как и любой другой человек.

Большую часть занятия Макензи провела за подобными размышлениями. Она увлеклась ими настолько, что была искренне удивлена, когда МакКларрен закончил лекцию и попрощался с аудиторией. Макензи взглянула на часы, думая, что он отпустил их раньше, но оказалось, что уже одиннадцать, и именно в это время заканчивается лекция.

Она медленно собрала свои вещи, недовольно отметив, что вместо того, чтобы как обычно отправиться на стрельбище или в тренажёрный зал, она бы сейчас предпочла пойти домой и лечь спать. Направляясь к двери, она услышала, как её громко окликнули, перекрикивая гул голосов выходящих из кабинета курсантов.

«Мисс Уайт?»

Она остановилась и обернулась. МакКларрен стоял у кафедры и смотрел прямо на неё.

Макензи сделала несколько шагов в его сторону и сказала: «Да, сэр».

«Можете задержаться?» – попросил он.

«Конечно», – ответила она, подходя к кафедре, где стоял МакКларрен. У него не было стола, но была кафедра, за которой он стоял лишь иногда, потому что предпочитал прохаживаться из стороны в сторону.

Когда из аудитории вышел последний курсант, МакКларрен оглядел зал, чтобы убедиться, что в нём не осталось посторонних. Довольный тем, что никого нет, он задумчиво посмотрел на Макензи.

«Вы считаете себя надёжным человеком?» – спросил он.

Смутившись, Макензи едва скрыла испуганную улыбку. «Думаю, что да», – ответила она.

«Хорошо, потому что я надеюсь, что никто не узнает о том, о чём мы будем говорить с вами следующие пять минут. Никто не должен знать, что мы обсуждали. Вы меня понимаете, мисс Уайт?»

«Да, сэр», – сказала она. Было немного страшно находиться так близко к МакКларрену и выдерживать его прямой взгляд. Зная, с какими личностями ему приходилось сталкиваться по работе, и как легко он разгадывал их замыслы, ей казалось, что он мог запросто проникнуть в её голову и прочитать все мысли.

«Время от времени до меня доходят некоторые слухи, – сказал МакКларрен. – Предполагаю, что глупцы из Бюро продолжают доверять мне свои тайны. Один из слухов, который дошёл до моих ушей, заключается в том, что вы стали центром довольно неприятной дилеммы. Это так?»

Макензи не знала, как лучше ответить. Это была какая-то проверка? Может, он проверял её по просьбе МакГрата или одного из его подчинённых?

«Я не знаю, могу ли я говорить на эту тему», – сказала она.

«Так должен отвечать тот, чьей судьбой играет начальство, – с довольной улыбкой сказал МакКларрен. – Что ж, тогда позвольте мне рассказать вам одну историю, возможно, она покажется вам знакомой. Скажем так, молодая и многообещающая курсантка учится в Академии, её успехи и впечатляющий предыдущий опыт заставляют обратить на себя внимание директоров и больших шишек Бюро. Нужно заметить, что они как раз подыскивают напарника одному опытному агенту, – он сделал паузу, улыбнулся Макензи и продолжил. – История вам ничего не напоминает?»

«Мне кажется, я её уже где-то слышала», – сказала Макензи.

МакКларрен резко сменил тон, как актёр меняет образ. «Послушайте, – сказал он, – я знаю, что от вас требовали, и знаю, что вчера вас сняли с дела. Я могу понять, почему это было сделано, но, честно говоря, мне лично кажется, что то, как с вами поступили, это сущий фарс. Если уж они ввели вас в игру, то стоило оставить вас в ней, пока игра не закончится. Это моё мнение».

«Спасибо, сэр, я это ценю».

«Я понимаю, в какой ситуации вы оказались, и хотел бы помочь, если смогу. Неофициально, конечно же».

«Конечно», – повторила Макензи.

«Итак, я владею кое-какой информацией по делу и могу делать кое-какие догадки. Из того, что мне известно, я могу сказать, что подозреваемый, скорее всего, мужчина. Он избавляется от жертв, как от мусора, но, учитывая, что убивает он и мужчин, и женщин, необходимо взять во внимание некоторые факторы, которые обычно не учитываются в делах, подразумевающих сексуальный подтекст. Сейчас я вам советую не отвлекаться на поиск мотива. Советую вам искать мужчину, которого могли знать все жертвы. Понимаете, в большинстве случаев одинаковое место преступления указывает на определённую степень знакомства. Я считаю, что убийца либо знаком со своими жертвами, либо видит в них что-то знакомое. Возможно, существует связь не между жертвами и убийцей, а между самими жертвами. Вы об этом не думали?»

«Думала, – сказала Макензи, – но явной связи нет. Бюро изучает генеалогические аспекты, но…»

«О, нет, они не находятся в кровном родстве, – перебил её МакКларрен. – Если бы это было так, убийца бы тоже знал об этом. Убийства указывают на намерение или необходимость донести до других членов семьи то, что он сделал. Да… Я думаю, вы имеете дело с очень методичным убийцей, который планирует свои деяния».

«Вы пришли к этому выводу, основываясь на том, что он избавляется от тел на одном и том же месте?» – спросила Макензи.

«Да. Если бы делом занимался я, на данном этапе я бы не стал изучать убийцу, я бы изучал его жертв».

«Как вы сказали… меня сняли с дела».

«И что? – сказал МакКларрен. – Если у вас появится стоящая зацепка, которую просто нельзя игнорировать, то вина за возможные упущения в расследовании ляжет на плечи тех, кто сейчас игнорирует вас. Я вам гарантирую, что всё может закончиться для них очень плохо, если вы найдёте зацепку, они не уделят ей должного внимания, а вы окажетесь правы. Конечно, я вам ничего не советовал, потому что, как мы решили, этого разговора не было».

«Да, сэр».

«Ещё кое-что показалось мне интересным… В записях, что я видел, вы сделали предположение о том, что жертв держали в клетке или какой-то ловушке. Вы основывали свои предположения на характере ран и ссадин на голове одной из них. И я подумал о бродячих животных… кошках и собаках, которых подбирают на улице люди».

Он замолчал, давая Макензи возможность соединить все точки в единую картину. Как только она это сделала, у неё появилась теория.

«Бродячие, – вслух размышляла она, – животные, которые живут на улице и с готовностью подходят к людям в надежде обрести приют».

Он улыбнулся: «Именно».

«Возможно, убийца не ищет своих жертв… возможно… о Боже».

«И? К чему вы пришли?» – продолжая улыбаться, спросил МакКларрен.

«У меня была теория о том, что каким-то образом жертвы сами приходили к убийце», – как во сне, проговорила Макензи.