«Послушай, Макензи, – сказал он, – давай я буду говорить честно и откровенно, хорошо? – добавил Брайерс».

«Хорошо».

«Если МакГрат сказал тебе поговорить с семьёй, значит, надо было сделать только это. Опрос свидетеля, напрямую не относящийся к делу, не входил в твои полномочия. Если с этой Бекой Рудольф возникнут хоть малейшие проблемы, для тебя это может очень плохо кончиться».

«Ладно, я всё понимаю, – сказала Макензи. – Я зашла слишком далеко. Больше не буду. Но можешь, пожалуйста, сообщить о зацепке по Блэк-Милл-Стрит? Понимаешь, что это не может быть совпадением?»

На другом конце провода Брайерс вздохнул так громко, что почти оглушил её: «Послушай, я сообщу об этом МакГрату, но если он спросит, откуда у тебя эта информация, мне придётся сказать всю правду. Ты можешь сесть в тюрьму за то, что говорила с Бекой Рудольф».

«Ладно. Что… я ещё могу сделать?»

«На твоём месте я бы просто ждал, а пока я буду посредником между тобой и МакГратом. Конечно, он бы предпочёл, чтобы ты в этом деле не участвовала и…»

Телефон Макензи зажужжал, сообщая о второй линии. Она посмотрела на экран, но номера не узнала: «Брайерс, можно я тебе перезвоню? Мне звонят».

«Конечно. До связи».

Макензи переключилась на второй звонок. «Это Макензи Уайт», – сказала она.

«Уайт, – сказал мужской голос, – что, чёрт тебя дери, ты творишь?»

В голосе слышалась ярость, и она сразу догадалась, кто звонил. С ней говорил МакГрат, и он был чрезвычайно недоволен.

«Что вы мне поручили, сэр. Я поговорила с матерью».

«А потом?»

«Она дала мне важную информацию, которую я решила проверить».

«Я знаю. Ты говорила с женщиной по имени Бека Рудольф. А знаешь, откуда я это знаю? Потому что она позвонила на основную линию ФБР и подала на тебя официальную жалобу. У тебя не было удостоверения, и она сказала, что ты вела себя грубо. Представь, как я себя чувствовал, когда получил сверху подобный звонок».

«Я не вела себя грубо. Я просто задавала нужные вопросы и…»

«Мне плевать, как ты себя вела. Ты вообще не имела права с ней разговаривать! У тебя не было полномочий».

«Прошу прощения, сэр, но я должна была проверить информацию…»

«Хватит. Я аннулирую оставшиеся девятнадцать или двадцать часов. Ты официально снята с дела. Я поговорю с директором и попытаюсь убедить его не выгонять тебя из Академии».

«Но у нас есть зацепка, важная зацепка, которая…»

«Отставить, Уайт, – отрезал МакГрат. – Ты закончила с расследованием, и я надеюсь, что больше не увижусь с тобой до тех пор, пока ты не окончишь Академию. Всё понятно?»

Злясь и негодуя, Макензи еле сдержалась, чтобы ничего не ответить. Потом, сжав челюсти, она прошипела: «Да, сэр».

«Хорошо».

Не попрощавшись, МакГрат повесил трубку. Макензи дрожала от злости и разочарованно отшвырнула телефон на заднее сиденье машины. Ударив рукой по рулю, она грубо выругалась, чувствуя, что находится на грани нервного срыва.

Сделав пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться, она поехала домой, с досадой осознавая, что потерпела поражение. Ещё никогда Макензи не чувствовала себя такой подавленной и одинокой. Даже в тот день, когда она обнаружила труп отца, в доме были полицейские и мать, которая, сама находясь в полузабытье, лениво её утешала. Сейчас же Макензи была совсем одна, в незнакомом городе, понимая, что где-то бродит убийца, которого она не смогла поймать.

И, возможно, уже не сможет.

Макензи вернулась в квартиру, понимая, что должна отступить, но не в силах это сделать. Вместо того чтобы слоняться без дела, она вновь занялась разбором материалов по убийствам. Она никогда не сдавалась, и сейчас было не лучшее время начинать.

Макензи понимала, что изучила все отчёты вдоль и поперёк, не упустив ни малейшей детали, но заняться их анализом было лучшее, что она могла придумать. Если вдруг она найдёт что-то важное, то сможет передать находку Брайерсу, если, конечно, МакГрат не приказал ему держаться от неё подальше.

Она раскладывала отчёты по папкам, когда зазвонил телефон. Сердце быстрее забилось в груди, потому что звонить мог либо Брайерс, либо МакГрат, чтобы сообщить, что они нашли новую зацепку и решили, что без её помощи им не обойтись. Это была наивная надежда, но Макензи не могла лишить себя и её.

Она увидела на экране номер Зака, и внутреннее волнение превратилось в тяжесть. Макензи вдруг одолела злоба. В любое другое время она бы просто не взяла трубку, позволив Заку общаться с автоответчиком, но сейчас она была уставшей и взбешённой, находясь в пограничном состоянии между разочарованием и яростью… которые необходимо было выплеснуть наружу.

Макензи взяла трубку после третьего гудка и даже не пыталась казаться вежливой. «Что тебе ещё надо, Зак?» – спросила она.

Интонация, с которой она ответила, должно быть, удивила Зака, потому что он заговорил не сразу. «Я тоже рад тебя слышать», – проговорил он. Судя по голосу, он очень старался звучать обиженно, но, на самом деле, и ему тоже не терпелось начать ссору.

«Ты мне позвонил, – заметила Макензи. – Так что тебе надо?»

«Хотел убедиться, что ты счастлива».

«Я счастлива», – ответила она, понимая, что это была ложь.

«Хочешь сказать, что совсем по мне не скучаешь?»

«Хочу, – сказала Макензи. – Я живу в чистой квартире, и мне не надо разбирать чужой беспорядок, когда я прихожу домой».

«Почему ты такая противная?» – спросил Зак.

«Потому что мне кажется, что только так я могу до тебя достучаться».

Зак замолчал. Макензи чувствовала, что что-то в этой тишине изменилось: скорее всего, он соображал, как бы больнее её уколоть.

«Неужели, всё было так плохо?» – спросил он голосом жертвы.

Макензи сдержалась, чтобы не высказать то, что сразу пришло на ум. Теперь молчала она. «Поначалу нет, – сказала Макензи, – но, честно говоря, сейчас это неважно. Вообще неважно. Я ушла от тебя, Зак. Всё кончено. У нас не получилось».

«Я хотел убедиться, что ты не передумала, – сказал он, – потому что сейчас, после нашего разговора я официально сдаюсь. Я хочу тебя вернуть… ну, я думаю, что я этого хочу, но ты явно даёшь понять, что тебе это не нужно. С меня хватит. Если у тебя там ничего не выйдет, можешь меня не вспоминать. Я не буду рядом, когда твоя жизнь начнёт рушиться».

Она почувствовала облегчение, но, учитывая, как прошёл её день, возвращение в Небраску больше не казалось ей чем-то нереальным.

«Рада слышать, – сказала она, тем не менее. – Послушай, Зак, мне нужно идти».

«Лети, пчёлка, – с издёвкой ответил он. – Я уже и забыл, как ты бываешь занята. Давай, Мак, лови плохих парней».