Каладину очень хотелось сесть и остаться здесь. Но смерть от жажды на пустом плато — не тот путь, который он выбрал для себя. Он захромал к мосту.

— Не беспокойся, — сказал один из мостовиков. — На этот раз они дадут нам идти медленно, со множеством остановок. И нам помогут солдаты — требуется по меньшей мере двадцать пять человек, чтобы поднять мост.

Каладин вздохнул и встал на место, пока к ним присоединялись несколько неудачливых солдат. Вместе они подняли мост в воздух. Ужасно тяжелый, но они каким-то образом справились.

Каладин шел, чувствуя себя онемелым. Он-то считал, что жизнь больше ничего не может сделать с ним. Что может быть хуже, чем шаш раба, чем потеря возможности сражаться, чем смерть всех тех, кого он поклялся защищать?

Оказывается, он ошибался. Есть еще кое-что. Последняя пытка, которую судьба приберегла специально для Каладина.

И она называется Четвертый Мост.

Они объяты пламенем. Они горят. Они принесли с собой тьму, и все-таки, видите, их кожа горит. Горит, горит, горит…

Получено на Палахишев, 1172 год, двадцать одна секунда до смерти. Объект — ученик пекаря.

Шаллан шла по коридору, ярко-оранжевая роспись которого — а также потолок и стены — были усеяны пятнами черного дыма, оставшимися после Преобразования Джаснах. Будем надеяться, картины не пострадали.

Впереди появилась маленькая группа паршменов с тряпками, ведрами и стремянками — они собирались чистить коридор от сажи. Они поклонились ей, но не произнесли ни слова. Паршмены могли говорить, но делали это крайне редко. Многие казались немыми. Когда-то, в детстве, их мраморная кожа казалась ей восхитительной. До того, как отец запретил ей проводить с ними время.

Она опять подумала о задаче. Как ей убедить Джаснах Холин, одну из самых могущественных женщин в мире, передумать и взять ее в ученицы? Очевидно, что Джаснах упряма — она много лет сопротивляется попыткам девотариев примириться.

Она опять вошла в широкую главную пещеру, с ее высоким потолком и суетливыми разряженными обитателями. Она чувствовала себя обескураженной, но мельком увиденный Преобразователь манил ее. Ее семья, дом Давар, процветала много лет, поднявшись из безвестности — главным образом из-за политического искусства отца. Многие ненавидели его, но жестокость и целеустремленность дали ему возможность подняться очень высоко. Он создал себе состояние, открывая новые залежи мрамора на землях Давар.

Шаллан мало что знала о делах отца и ничего не подозревала. Каждый раз, когда очередной карьер истощался, отец уезжал с землемером и открывал новое месторождение. Только расспросив землемера, Шаллан и братья узнали правду: отец, используя запрещенный Преобразователь, создавал новое месторождение. Он делал это не слишком часто, чтобы не вызвать подозрений, — только тогда, когда нуждался в деньгах для достижения политических целей.

Никто не знал, где он достал фабриал, который сейчас был с ней, в тайном кармашке. Он не работал — сломался в тот самый ужасный вечер, когда отец умер. Не думай об этом, жестко сказала она себе.

Они наняли ювелира починить сломанный Преобразователь, но это не помогло. Их дворецкий, Льюиш, — один из самых доверенных людей отца, — умел пользоваться устройством, но не смог заставить его работать.

Долги и посулы отца превосходили всякое разумение. У них не было другого выбора. У семьи было время — примерно год — до того мгновения, когда отсутствие платежей станет угрожающим, а отсутствие отца — очевидным. А пока семья замкнулась в имении, расположенном очень далеко от столицы, что давало возможность ни с кем не общаться. Братья боролись, писали письма от имени отца, иногда появлялись на публике и распространяли слухи, что светлорд Давар готовит нечто грандиозное.

И все только для того, чтобы дать ей время выполнить свой дерзкий план. Найти Джаснах Холин. Стать ее подопечной. Узнать, где она хранит Преобразователь. Потом заменить его на испорченный.

С фабриалом в руках они смогут открывать новые месторождения и восстановить состояние. Создавать еду и кормить солдат. Заплатить кредиторам и дать взятки. И, наконец, объявить о смерти отца и не разориться.

Шаллан помедлила в главном коридоре, обдумывая следующий ход. Очень рискованный ход. После завершения дела она должна исчезнуть, но так, чтобы никто и не заподозрил ее в воровстве. Она очень долго обдумывала это, но до сих пор ничего не придумала. Но все знали, что у Джаснах много врагов. Быть может, найдется способ свалить на них «поломку» фабриала.

Впрочем, до этого еще далеко. Сейчас надо убедить Джаснах взять ее. Все остальное неприемлемо.

Шаллан нервно изобразила знак «нужда» — локоть прикрытой безопасной руки касается поднятой свободной, пальцы растопырены.

Немедленно появилась женщина в накрахмаленной белой блузке и черной юбке, универсальной одежде мажордомов.

— Ваша Светлость? — присела плотная женщина.

— Паланиум, — сказала Шаллан.

Женщина поклонилась и повела Шаллан дальше, в глубины длинного коридора. Большинство из женщин, включая служанок, завязывали волосы в узел, и Шаллан чувствовала, что ее распущенные сразу бросаются в глаза. А их ярко-рыжий цвет выделял ее еще больше.

Вскоре коридор резко пошел вниз. Тем не менее она услышала за спиной колокольчики, отбивавшие очередные полчаса. Возможно, именно поэтому горожане так любят их — даже в глубинах Конклава можно услышать окружающий мир.

Служанка довела Шаллан до пары больших стальных дверей и поклонилась. Шаллан кивнула и отпустила ее. И поневоле восхитилась красотой дверей; снаружи на них был вырезан замысловатый геометрический узор из кругов, линий и глифов. К сожалению, не было времени изучать детали, и она вошла.

За дверями оказалось на удивление огромное помещение. Стены из гладкого камня поднимались к невидимому из-за приглушенного освещения потолку; тем не менее она увидела несколько далеких вспышек света. На стенах находились дюжины маленьких балконов, очень похожие на личные ложи в театрах. Из многих лился мягкий свет. Стояла почти полная тишина, слышался только шелест перевертываемых страниц и тихие шепотки. Шаллан прижала безопасную руку к груди, подавленная великолепным залом.

— Ваша Светлость? — сказал незаметно подошедший молодой мужчина-мажордом. — Что вас заинтересовало?

— Вероятно, новое чувство перспективы, — рассеянно сказала Шаллан. — Как…

— Этот зал называется Вуаль, — тихо объяснил слуга. — Он находится прямо перед самим Паланиумом. Оба уже были, когда город был основан. Некоторые полагают, что эти комнаты вырезали в камне сами Певцы Зари.

— Где книги?

— В Паланиуме. Сюда, пожалуйста.

Слуга провел ее к дверям в противоположном конце зала. Пройдя через них, она вошла в зал поменьше, разделенный перегородками из толстого хрусталя. Шаллан подошла к ближайшей и пощупала. Поверхность оказалась шершавой, как у вырубленного камня.