– Проклятье! – пробормотал Вулф.

– Ей-богу! На вас не угодишь. Триста двадцать семь тысяч…

– И только. Да, все это наводит на размышления, но не более того. Когда человек впутывается в смертельно опасные дела, всегда остается какой-то след, и я надеялся найти его в сейфе. Очень хорошо. Я хочу наконец сесть.

Он прошествовал в кабинет. Я потянулся следом.

Паркер уступил Дигану красное кожаное кресло, Диган закурил сигару, и Вулф, втискивая свою тушу в кресло, недовольно сморщил нос.

– Вас, джентльмены, наверняка ждут дела. Приношу свои извинения за то, что пришлось вас задержать, но я никогда не говорю о делах за обеденным столом. Мистер Гудвин рассказал мне о том, что вы нашли в том ящике. Внушительная заначка. Мистер Диган, у вас есть ко мне вопрос?

– Пара вопросов, – ответил Диган. – Но сперва я должен поблагодарить вас за ланч. В жизни не ел такого вкусного омлета!

– Непременно передам мистеру Бреннеру. Ему будет приятно. Итак, что за вопрос?

– Ну… – Диган выпустил облако дыма прямо в лицо хозяина. – Отчасти это просто обычное любопытство. Вы ожидали, что в сейфе окажется большая сумма денег?

– Нет. У меня не было никаких определенных ожиданий. Да, я надеялся найти что-то такое, что поможет мне продвинуться в деле, над которым я сейчас работаю – я вам вчера о нем говорил, – однако я понятия не имел, что могло быть в сейфе.

– Хорошо. – Диган взмахнул рукой с сигарой. – Мистер Вулф, я отнюдь не подозрительный человек. Любой, кто меня знает, вам это подтвердит. Но теперь у меня появились определенные обязательства. И у любого, кто нашел бы целое состояние в том ящике, мелькнула бы мысль: а что, если вы знали, что оно там, или по крайней мере это предполагали? И теперь, когда мы нашли деньги, что, если вы надеетесь получить внушительную часть этой суммы в качестве оплаты за работу, которой в данный момент занимаетесь?

– Определенно именно такой вопрос я должен был задать сам, но отнюдь не отвечать на него. Допустим, это так. И что с того?

– Теперь мне все ясно.

– Я еще не ответил ни «да», ни «нет». Предположим, у меня были определенные надежды? И что это меняет?

– Ну, я не знаю. Даже не знаю, что сказать. – Диган снова пустил облако дыма, на сей раз в сторону Паркера. – Если честно, то я жалею, что согласился. Я пошел на это ради приятельницы, у которой сейчас тяжелые времена – Сельмы Моллой, – но лучше бы я отказался. В результате попал в неловкое положение. Конечно, она обеими руками за то, чтобы вы нашли основания для пересмотра дела Питера Хейса. Я, в свою очередь, высоко ценю ваши усилия, и это, возможно, дает вам основания полагать, что я приму на себя обязательство пустить деньги Моллоя на оплату ваших услуг и расходов, однако загвоздка в том, что Сельма категорически не хочет принимать не только все наследство, но даже и его часть. Это не играло роли, пока речь шла о незначительных активах, но сейчас совсем другое дело. Рано или поздно наследство отойдет к кому-нибудь другому. Ведь когда речь идет о таком богатстве, сразу же объявляются какие-нибудь родственники. И что они скажут, если я заплачу вам из этих денег?! Теперь вы понимаете мою проблему. – Он выпустил очередное облако дыма.

– Очень хорошо понимаю. – Губы Вулфа слегка дернулись в некоем подобии улыбки. – Но вы неверно сформулировали вопрос. Вам нужно было спрашивать не «что, если вы», а просто «если вы». Мой ответ «нет». Я не собираюсь претендовать ни на какую часть этого клада или принимать эти деньги, если предложат.

– Неужели? Вы говорите серьезно?

– Да, серьезно.

– Тогда почему было не сказать об этом прямо?

– Отнюдь. Я так и сказал. – Вулф поджал губы. – Теперь, когда я ответил на ваш вопрос, хочу попросить вас об ответном одолжении. Вы несколько лет были знакомы с мистером Моллоем. Вам что-нибудь известно об источнике таких денег?

– Нет. Я был страшно удивлен, когда их увидел.

– Не поймите меня превратно. Я вас ни в чем не обвиняю, а просто хочу пробудить ваши воспоминания. Насколько близкими были ваши отношения?

– Близкими? Не могу сказать, чтобы мы были особенно близки. Он входил в круг моих друзей. Иногда я делал с ним кое-какие дела.

– Какие именно?

– Время от времени я платил ему за советы. – Диган затушил сигару в пепельнице. – Относительно инвестиций моей организации. Он отлично разбирался в определенных областях рынка недвижимости.

– И все же вы платили ему не так много, чтобы ваши деньги были существенной частью обнаруженного в сейфе состояния.

– Господи, конечно нет! В среднем, может, две-три тысячи в год.

– Было ли предоставление консультаций относительно вложений в недвижимость основным источником доходов Моллоя?

– Точно не знаю. Все может быть, но он еще занимался брокерством и, полагаю, проводил кое-какие сделки лично. Впрочем, он никогда не распространялся о своих делах. Моллой был не из болтливых.

– Мистер Диган, взываю к вашему здравому смыслу. Вы обратились ко мне с вашей проблемой, и я ее решил. Теперь проблема появилась у меня. Я хочу знать, откуда взялись эти деньги. В течение столь долгого общения – как чисто дружеского, так и делового – мистер Моллой не мог не сказать или сделать чего-то такого, что намекнуло бы на род его деятельности, позволившей заработать треть миллиона долларов. Наверняка он что-то такое говорил, и если тогда это для вас ничего не значило, то сейчас, если освежите память, случайно оброненное слово может приобрести новый смысл. Я прошу вас сделать усилие. Если вы, по вашим словам, высоко цените мои старания помочь миссис Моллой, то, полагаю, моя просьба вполне оправданна. Вы согласны?

– Да, согласен. – Диган бросил взгляд на часы и встал с места. – Я уже опаздываю на встречу. Но я возьму вашу просьбу себе на заметку и непременно дам знать, если что-нибудь вспомню. – Он уже было повернулся к Вулфу спиной, но внезапно передумал. – Я знаю нескольких человек, которые вели дела с Моллоем. Если хотите, могу спросить у них.

– Ну конечно. Я был бы вам весьма признателен.

– Полагаю, у миссис Моллой вы спросите сами.

Вулф обещал так и сделать, и Диган с ним попрощался. Проводив его до дверей, я вернулся в кабинет и сразу застыл на пороге, потому что Паркер уже встал с кресла, тоже собравшись уходить. Он попросил меня не беспокоиться, но я люблю открывать ворота зáмка Вулфа навстречу большому миру и поэтому любезно подал Паркеру пальто.

А тем временем Вулф развил в кабинете кипучую деятельность. Он встал с кресла, взял пепельницу с окурком сигары Дигана и направился в сторону туалета в углу, собираясь выкинуть окурок. Когда он вернулся, я спросил:

– Что-нибудь слышно от Сола, Фреда или Орри?

Вулф поставил пепельницу на место, сел, позвонил, чтобы ему принесли пиво – один короткий звонок и два длинных, – и прорычал: