Вадим вместе со старшим братом. Правда, об этом старшем брате уже как лет пять никто ничего не слышал.

К приезду Наумовых и Вадима верхний этаж был уже полностью отремонтирован и убран. На нижнем же по-прежнему велись отделочные работы. Шестеро крепких мужчин, выносивших пыльные мешки с мусором, едва не сбили Агату с ног, когда она, поражённая увиденным, с азартом гостиничного критика рассматривала фасад здания.

– Даша будет помогать с уборкой, – шепнула Агате мать, показывая на высокую женщину с карими глазами навыкате, что, стоя на коленях, отмывала пол после поклейки обоев. У Даши был до безобразия большой рот, толстые губы и очень маленькие руки с короткими пальцами, отчего Агата тут же окрестила её жабой, но вслух говорить этого не стала и, чтобы не засмеяться, сконфуженно пожала плечами. Анна Георгиевна, естественно, истолковала этот жест по-своему и по привычке списала безынициативность дочери на маниакальную подростковую влюблённость.

Обедать Агата не захотела и уже к полудню облюбовала узорчатую деревянную беседку, спрятанную в тени черешни и персикового дерева. Солнце пекло нещадно, и с Вадима, решившего присоединиться к рабочим и одетого лишь в чёрную хлопковую майку да короткие шорты, пот лил градом. Анна Георгиевна разбирала в мансарде сумки, а Агата, рискуя целостностью своих ног, старательно искала уголок, где телефон показывал бы хотя бы два деления.

В доме связи практически не было, интернет отсутствовал начисто, и, младшая Наумова с опаской поглядывая на без причины смеющегося отчима, не представляя, как мать собирается находить клиентов для снятия комнат. «Если только с помощью баннеров или старым добрым способом, который использовали ещё до распада Советского Союза, – рассуждала она, – приездом к вокзалу с табличками: «Внимание! Недорогое жильё. Пятьдесят метров до моря».

При мыслях о табличках Агату передёргивало. По меньшей мере, до того момента, пока она не обнаружила на нижнем этаже стационарный телефон. После этой находки всё встало на свои места. Агата решила довериться предпринимательскому чутью матери и не ошиблась. Буквально через четыре дня в гостевой дом «Дикая чайка» заехала первая группа туристов.

* * *

Анна Георгиевна сама встречала, регистрировала и провожала гостей по комнатам. Даша занималась уборкой. Вадим готовил. Агата ещё в апреле слышала, как он обсуждал с Алей рецепты блюд, названий которых она ни разу в жизни не слышала, но значения этому разговору тогда не придала и даже мысленно обозвала отчима кулинарным треплом, хотя сейчас сильно об этом жалела. Похоже, мать Вадима по долгу службы многому когда-то научила.

К Агате с просьбами помочь по дому сильно не приставали. Иногда от скуки она сама вызывалась застелить постели в свежих номерах либо вытирала пыль, но чаще сидела в беседке и шелестела потёртыми страницами книг, которые надавала ей в дорогу Аля. Она самолично связалась с Инной Владимировной и, выпросив список литературы на лето, сунула в чемодан Агаты «Тихий Дон», «Мастера и Маргариту», «Живи и помни» Распутина и пьесу Горького «На дне». От последнего Агата плевалась, но всё равно читала и даже делала кое-какие заметки по прочитанному для Данила.

Вечерне-утренний ритуал их звонков никуда не делся. Правда, звонила теперь Агата. Из места, где шёл хороший сигнал, и не слышали мать с Вадимом. Данил всегда старался рассказывать ей что-то забавное, и в те минуты, когда её телефон лежал на столе без движения, она считала дни до их встречи. Под спальню мать отдала ей мансарду, и по вечерам девочка часто сидела у широкого окна, смотрела на сад или море или просто гипнотизировала стрелки часов на стене, чтобы те бежали быстрее.

– Как твои клубы и бары? – спросила она через две недели после приезда в Симферополь. Тон у неё был наигранный и шутливый. Агата специально весь день репетировала эту фразу у зеркала, чтобы произнести её легко и равнодушно, так, словно она задала вопрос из вежливости, а не от жгучего любопытства, продиктованного ревностью.

– В выходные Стас позвал в «Яму». Вот думаю сходить.

Данил зевнул. Агате почудилось, будто её кольнули иголкой. Больно так. И минимум два раза….

– Ясно.

– Ты злишься?

– Нет.

– Злишься и врёшь мне. – Данил выдержал паузу. Агата, боясь расплакаться, тоже молча задышала в трубку.

– Да, говорю же, нет. Иди, если хочешь.

– Признайся, что ревнуешь.

– Вот ещё.

– Вот и правильно! Я ведь туда не на девчонок пялиться хожу.

– А зачем же интересно?

– С друзьями пообщаться, потанцевать.

– Выпить.

– И это тоже. Но утром я же тебе всегда отвечаю. Значит, не так уж много и выпиваю.

– Ладно. – Последняя фраза Агату странным образом убедила, и она дала себе слово не паниковать раньше времени. В конце концов, Данил столько ходил по своим клубам и барам, но встречаться-то стал с ней.

* * *

Приехали они пятнадцатого июля утром. Агата всю ночь заплетала косички, чтобы встретить Данила с волнистыми волосами. За месяц, проведённый у моря, она стала похожей на жительницу Кении, но это, как ни странно, сделало её только красивее.

– Привет.

– Привет.

Позволить себе большего они не могли. Рядом стояли Анна Георгиевна и Алексей Николаевич и зыркали на них в четыре глаза. Повезло ещё, что Ларисы Сергеевны не было. Она обещала приехать несколькими днями позже, потому что гостила у институтской подруги в Ялте.

Следующие девяносто часов прошли для Агаты, будто в тумане. Она не видела никого и ничего, кроме Данила. Море нагрелось до двадцати трёх градусов, небо было ясным с редкими пятнами перистых облаков. Данил не боялся купаться на глубине и постоянно тащил Агату к буйкам. Та визжала от холода, ойкала от того, что не чувствовала под ногами дна, но всё равно отчаянно плыла вслед за ним. Так же как море, Данил любил только загорать, и после купания они подолгу лежали на больших пушистых полотенцах или на деревянном мостике через узкую речушку за садом голова к голове.

Спать в одном доме с Данилом было сладко и волнительно. Он ещё никогда не ночевал так близко к ней. Их разделял всего один этаж, и Агата надеялась, что, когда Алексей Николаевич выключает телевизор и засыпает, Данил слышит, как она ходит по мансарде. Ей было всего пятнадцать, и её фантазии не улетали дальше поцелуев и полностью оправдывали надежды матери. В силу характера Агате вполне хватало объятий на том самом деревянном мостике, где они лежали в тени деревьев