же темноволосый, темноглазый и с грубыми, будто вырубленными топором чертами лица, но внутренне резко отличался. Вадима было обычно не слышно и невидно. В гущу событий он не лез и хорошо знал цену словам. Артур разговаривал громко и быстро, смеялся через каждое слово, любил внимание и часто напрашивался на похвалу.

Его привезла двоюродная сестра матери, которая ехала в Москву через Краснодар. Из Краснодара его уже забирал Вадим. За отцом Артур ходил хвостиком. По-видимому, ему тоже не хватало родительского участия, а потому он пытался восполнить на каникулах то, чего был лишён в будни. Если Вадим готовил, Артур пытался чистить картошку либо нарезал овощи, если что-то ремонтировал, то подавал инструменты или держал стремянку.

Глядя на всё это, Анна Георгиевна, недолго думая, забрала Агату к себе, а Артура вместе с Вадимом переселила в мансарду. Агата восприняла воровство комнаты, как личное оскорбление, и не разговаривала с матерью целых два дня. О том, что мансарда вообще-то всегда принадлежала Вадиму, и тот просто уступил ей её на время каникул, она, естественно, не думала. В конце концов Анна Георгиевна махнула рукой и купила дочери новый телефон. Только после этого Агата пришла в себя и сменила гнев на милость.

В пятницу Вадим снова привёз в «Дикую чайку» мать. Оказывается, та жила в центре Симферополя у своей младшей сестры. Квартира располагалась рядом с больницей, кареты скорой помощи из которой приезжали к старушке чуть ли не каждую неделю.

С Артуром она поговорила без особого энтузиазма, но подарила внуку тысячную купюру в чёрном вышитом кошельке, а потом долго жаловалась Вадиму на боль в суставах и на то, что смерть о ней, видно, забыла.

После выходных, когда наплыв туристов снова спал, Вадим достал из кладовки мангал с шампурами и устроил шашлычный пир. Анна Георгиевна впервые на памяти Агаты резала салаты. К Артуру она относилась по-доброму и замечаний старалась не делать. Порой Агата даже ревновала к Артуру мать. Она бы точно не стала относиться с теплотой к сыну любимого от другой женщины. Впрочем, один раз представив такую картину, Агата тут же отогнала от себя эти мысли. Через пять лет они с Данилом поженятся и будут жить долго и счастливо, вследствие чего никаких детей от других женщин у него не родится. Только от неё. Двое. Мальчик и девочка. Агата давно уже придумала им имена. Анастасия и Глеб.

– Может, съездим завтра к Джур-Джур? Вчетвером. Уж один-то день Даша без нас справится.

Передавая матери только что помытые помидоры и перец, Агата поперхнулась. На экскурсию к самому полноводному водопаду Крыма они с Данилом так и не попали, хотя и очень сильно хотели. Лариса Сергеевна в день поездки захворала, а Алексей Николаевич был тяжёлым на подъём. За год он так вымотался на работе, что в отпуске хотел просто полежать в тишине и желательно с романами Артура Конан Дойла.

– Езжайте втроём, а я Даше помогу.

Говорить с Артуром Агата желанием не горела, хотя мальчик и стремился с ней подружиться. Даже поймал голыми руками лавандового цвета ящерицу и принёс показать ей, но Агата такого старания не оценила. Временами сын Вадима напоминал ей Маугли, которому впервые в жизни надули красочный воздушный шарик. Он от всего хлопал в ладоши и от всего пребывал в диком восторге.

Ел Артур торопливо и почти не жевал. Агата презрительно смотрела на то, в каких количествах он поглощает сок и конфеты из вазочки. Мясо и сладкое он мог засовывать в рот одновременно, а потом даже болями в желудке не мучился. Анна Георгиевна всегда старалась класть ему порции побольше, а когда Вадим куда-нибудь отлучался, тихонько спрашивала о матери:

– Моя мама работает в магазине.

– А что именно делает?

– Сидит на кассе. – Анна Георгиевна и Агата переглянулись. – И часто приносит мне оттуда шоколадки. Когда те по акции.

– Ну, а кем хочешь быть ты?

Артур просиял. Анна Георгиевна ему явно нравилась. По крайней мере, в её сторону он не зыркал и с отцом по углам не шептался. Мальчик был лоялен, а Агату такая лояльность раздражала. В глубине души она по-прежнему относилась к Вадиму, как к бесплатному приложению к матери, и понимала, что никогда бы не смогла сидеть вот так же за одним столом с отцом, его новой женой и их сыном.

– Я хочу быть водителем трамвая, – гордо заявил Артур. Чтобы не рассмеяться, Агата крепко сжала зубы и принялась намазывать на хлеб плавленый сыр. Артур замахал руками и, набив полный рот шашлыков, принялся восхвалять выбранную профессию: – В кабине тепло, люди не мешают, а главное – видно далеко.

Анна Георгиевна подковырнула вилкой кусочек мяса и аккуратно разрезала его надвое.

– Но ведь этого очень мало. Тебе надо срочно придумать что-то ещё. Куда-то ходить, развиваться. Шахматы, футбол, скалолазание. Нельзя уметь что-то одно. Нынешнее время требует от людей высокой функциональности и наличия высшего образования.

Артур вытаращил глаза и попробовал произнести слово «функциональность». Получилось только с четвёртой попытки. Как выяснилось позже, никаких кружков, кроме организованных походов в бассейн с классом, он не посещал.

– Нина хочет, чтобы у него было детство, – произнёс не вовремя появившийся на пороге Вадим с большим блюдом в руках. Анна Георгиевна пожала плечами.

«Везёт же некоторым», – вздохнула Агата. Она дико хотела домой к Данилу и Але, но возвращение на Урал при тысяче плюсов сулило один жирный минус – начало тренировок. Мать забрала её в июне только потому, что Ольга Викторовна не выпустила их с Никитой на соревнования в Москве. «Классность пары пока слишком низкая», – подытожила тогда тренер, но при этом посмотрела на Агату таким взглядом, что до девочки моментально дошло, что классность низкая тут, конечно же, у неё.

– А я перед отъездом с пацанами будку для собаки во дворе сколотил. Она такая толстая ходит. Мама сказала, что ей скоро рожать. Вот пусть в будке и рожает. Я этих щенков в обиду не дам. А подрастут – буду пристраивать.

Вадим потрепал сына по взлохмаченным волосам.

– Молодец! Главное в жизни – человеком быть, а остальное приложится.

Анна Георгиевна на это ничего не сказала, но вечером того же дня Агата впервые услышала, как мать тихонько переругивалась