Путин: Нет, мы не пушечное мясо! Почему вы так говорите?

Гадиева: Если бы государство проявило мужество и ответственность, то этого бы не произошло.

Путин: Да, нужны были мужество и ответственность.

Гадиева: Вы отстранили Андреева?

Путин: Да. Мы сняли его с оперативной работы.

Гадиева: Почему тогда его повысили в звании и дали новую должность? Он теперь заместитель ректора в академии ФСБ? Чему он может научить, если на практике ничего сам не смог?

Торчинова: Поставьте себя на наше место. Рассудите как отец. Случился теракт. Погибли дети. Вы ждете от кого-то действий. А тут человека, который не справился, переводят на другую работу и на погоны прикрепляют очередную звезду. Как вы на это будете реагировать?

Путин молчал.

Гадиева: Дзасохов – в Совете Федерации. Зязиков награжден.

Путин: У Зязикова был день рожденья.

Торчинова: Произошел теракт, погибли люди. И у вас нашлось время, когда награждать? Вы признаете, что повышение Андреева – незаслуженное?

Путин: Я разберусь.

Сабанов: Теракт послужил для вас толчком для принятия мер по усилению вертикали власти. Какое может быть усиление, если у нас в Беслане не осталось никакого авторитета у федеральной прокуратуры? Почему так происходит? Почему там, наверху, не прислушиваются к нашему мнению? Не обращают внимания на очевидные вещи? К примеру, танк стрелял по школе при мне около 4 часов дня.

Путин (пролистав несколько папок, стал читать одну из бумаг): «Командир танка… номер бортовой… члены экипажа… стояли… по приказу переехали… произвели выстрел в 21:00 по скоплениям боевиков».

Сабанов: Моя жена была эвакуирована через столовую. И какое могло быть скопление в 21:00, если боевиков тогда уже добивали, все было очищено? Если вы допускаете, что вас обманули с количеством, то неужели не допускаете, что и здесь тоже нечисто?

(Путин записывает все.)

Туаев: Насчет «Шмелей» нас постоянно убеждают, что они не зажигательные.

Путин: «Шмели» не зажигают.

Туаев: Есть три вида «Шмелей».

Путин: Я не владею информацией.

Сабанов: Кто руководил штабом в первый день?

Путин: Формально – Дзасохов.

Сабанов: Почему не появились в Беслане 1 сентября Патрушев и Нургалиев, которые были в аэропорту и улетели? Дзасохов ведь не специалист? И почему кто-то из них не остался?

Путин: Бывает так: много генералов, и они друг другу мешают. Поэтому они улетели.

Туаев: Я уточнил, что у спецназа, идущего на штурм, есть рации с наушниками. Должна быть запись переговоров, но ее не отдают следствию. Наверное, боятся, что многое прояснится? Ведь сразу будет известно, когда и откуда стреляли, хронологию можно легко восстановить.

Путин: А разве записывалось?

Туаев: Фээсбешники 4 сентября собрали все и уехали, и записи у них. Не может быть, чтобы вы руководили ФСБ и не знали об этом.

Путин: Этот момент я уточню (записал).

Сабанов: Об ответственности Патрушева, Нургалиева и всех силовых структур. Они же должны в какой-то мере понести наказание? Они должны хотя бы чисто из человеческих соображений взять и написать рапорт об отставке за то, что не справились с обязанностями.

Путин: Да, по-человечески это должно было быть. Если бы я был на их месте, так бы и сделал.

Гадиева: Нам все говорили: «Зачем вы едете? Зачем ты едешь?» Я ответила: «Хочу посмотреть ему в глаза. Чиновнику, который два часа сидел у Гроба Господня и каялся». Вы каялись о Беслане?

Путин: Да.

Гадиева: Ну вот, тогда покайтесь и перед моим народом.

Путин: Кто-то может использовать эти слова для развала России. Террористы сначала готовят теракт – одна трагедия, а потом работают с жертвами – другая трагедия.

Гадиева: Не давайте почвы, работайте так, чтобы этим силам невозможно было что-то делать.

Дудиева: Нам с большим трудом дался этот разговор. Вы представляете, какие эмоции нас переполняют? И что чувствую я, эти женщины и люди, которые остались дома, у которых убили детей? И вину за это несете вы как глава государства. Весь Беслан считает вас виновным. Потому что, когда спрашивают, почему он не приехал, говорят: «Потому что виноват Владимир Путин».

Путин: Я не снимаю с себя ответственности.

Дудиева: Но вместе с тем мы хотим, чтобы ответственность несли все остальные, кто в этом виноват, кто допустил, кто не справился.

Путин: Будем разбираться[51].

Матери Беслана, вернувшись из Москвы, рассказали, что президент внимательно их слушал, что он не владел информацией в полном объеме и что теперь у них есть надежда на сдвиги в расследовании теракта. «Мы сразу сказали, что считаем расследование необъективным, – сказала мне Сусанна Дудиева. – Президент сидел напротив нас и сверял то, что мы говорили, с той информацией, что ему была предоставлена. По многим вопросам он откровенно сказал, что не знает ответа, есть расхождения. Особенно это касалось числа заложников, которое называлось 1 и 2 сентября. Президенту была названа цифра 350 человек. И он считал, что в школе было столько. Задавали мы и вопросы относительно применения огнеметов, гранатометов, танков – и по этим вопросам мы видели, что информация, которой владеет президент, неполная»[52].

После встречи с пострадавшими от теракта Владимир Путин распорядился о проверке работы следственной группы в Беслане. 5 сентября 2005 года Генпрокуратура отправила в Осетию «тяжелую артиллерию» Кремля – замгенпрокурора Владимира Колесникова. Ранее этот деятель разруливал политический конфликт в Абхазии, вызванный вмешательством Кремля в президентские выборы в октябре 2004-го.

Раскол

Для Колесникова это была не первая поездка в Беслан. В начале зимы 2005 года в ответ на его заявление о 32 боевиках в школе № 1 женщины перекрыли федеральную трассу, заблокировав подъезд к аэропорту, и замгенпрокурора пришлось добираться до борта проселочными тропами. Тогда уговорить протестующих разойтись смог только Козак.

На этот раз Колесников был настроен не менее решительно. Он заявил, что проанализирует всю оперативную информацию, изучит все следственные материалы, встретится со всеми потерпевшими, даже если на это уйдет много месяцев. «Все будет подвергнуто проверке – и гранатометы, и огнеметы, и танки, и роль соответствующих руководителей в эти дни», – пообещал чиновник. Он также выразил интерес к парламентской комиссии, расследующей теракт в Беслане, пообещав изучить ее работу. В общем-то, из его вступительной речи все было понятно: Колесников приехал, чтобы утихомирить матерей Беслана, показав им,