— Я его законная жена, — поправила я Надин.

— Многие не знают этих подробностей, — язвила она. — Но в твоем случае это не играет большой разницы. Ты женщина Горана, а любой берсерк будет счастлив придушить тебя где-нибудь в укромном уголочке. Хорошо, если просто придушить…

— Спасибо за заботу, — не выдержала намеков вдовы. — Я буду молиться, чтобы все обошлось.

— Как знаешь. Если что — спасительный напиток будет у меня.

Я натянуто улыбнулась и вышла из кабинета Надин. Мне не хватало воздуха, казалось, кто-то выкрал его, и если я не выйду на улицу, то задохнусь. Выбежала из замка через сад и побрела в город. Нужно было привести свои мыслив порядок. Война обходила нас стороной все это время. Мне удавалось обманывать себя, убеждая, что она никогда не дойдет до замка, но я оказалась не права.

Все вокруг чувствовали ее приближение: торговцы перестали продавать продукты, дети не гуляли на улицах, а женщины носили траурные черные наряды. Я добралась до главных ворот. Один из стражников узнал меня и пустил наверх. Пусть для соседей и берсерков я любовница Горана, но для каждого воина Волчьей лощины я — ценность, которую Горан велел защищать ценой собственной жизни.

Мне захотелось посмотреть с высоты, словно так я могла увидеть Горана. Искренне верила, что он успеет раньше берсерков. Подошла к краю каменного ограждения, вглядываясь в горизонт. Передо мной распростёрлась картина с зелеными лесами, извилистыми дорогами и ярко-голубым небом. К городу кто-то приближался, но путники были так далеко, что я не смогла рассмотреть их знамёна.

Стражники засуетились, и спустя пару минут я поняла почему ¬— к нам приближался конный отряд, на флагах которого изображен медведь. В считанные секунды ворота города закрылись на тяжелый засов, и опустилась тяжелая железная решетка. Лучники подбежали, готовые отразить наступление врага.

Отряд был небольшой — не более пятидесяти человек. Мне нужно было уходить. Но не успела сделать и трех шагов, как перед моим лицом пронеслась вражеская стрела и воткнулась в стену. К ней было привязано послание. Я аккуратно открепила его и прочла:

«Сдайте город добровольно, и никто не пострадает. У вас есть три дня».

Больше не последовало не единого выстрела. Я отдала послание одному из военных, чтобы он передал его начальнику охраны. Сильный порыв ветра налетел на город, рассыпая сотни листовок. Одна из них упала к моим ногам.

«Тот, кто откроет нам ворота, получит титул лорда, золото и земли Лекантов. Если город сдастся добровольно, никто не пострадает. Слово Самуила».

Обернулась — провокационные листовки заполонили улицы. Люди поднимали и читали их. Я уверена в солдатах, но смогут ли устоять простые люди перед таким соблазном?

***

Вокруг повисла тишина. Даже мыши перестали скрести в стенах замка. Надин распустила слуг, оставив только пару служанок и повара. Все ценные вещи снесли в одну комнату и замуровали, завесив свежую кладку толстым ковром. Нам не пригодится золото Лекантов, сейчас самым дорогим товаром стала мука. Пока еще ее было достаточно, но если осада продлится несколько месяцев, то продуктов не хватит. Берсерки перекрыли подступы к городу. Несколько раз Надин голубями отправляла послание Горану с просьбой прийти на помощь, но ни одна птица не вернулась с ответом. Возможно, враги перехватывали послания, и Горан даже не догадывался, в каком положении мы оказались.

За пару дней под стенами главного города Волчьей лощины разросся огромный военный лагерь. Горожане шептались, что даже Самуил оставил второй фронт и приехал руководить штурмом. Берсерк поклялся отомстить за смерть брата, разрушив все, что дорого Горану.

Мы тоже не сидели сложа руки. За три дня укрепили позиции и подтянули солдат на стены города. В котлах бурлило масло, метательные машины были окружены горами камней и огненных снарядов — город готовился защищаться.

Отведенный для капитуляции срок подходил к концу. Сегодняшняя ночь была последней перед началом осады.

Мы собрались за ужином, как было заведено у Лекантов — чтобы ни случилось, но вся семья должна присутствовать за одним столом.

Тамила накрыла для троих: Надин, меня и Майю. Сегодня скатерть ломилась от вкусных блюд, хотя мы стали придерживаться строгой экономии.

— А по какому поводу праздник? — спросила Майя.

— Кто знает, когда нам удастся еще раз хорошо поесть, — ответила Надин.

Она скрыла свои настоящие мысли от ребёнка. Вдова уверенна, что завтра нас разобьют, и, возможно, это последний ужин в нашей жизни.

— Когда Самуил займет замок, у нас будет все самое лучшее, — сказала Майя, — не нужно будет себя ни в чем ограничивать.

— Майя! Что ты говоришь? Берсерки наши враги! Их войска под нашим городом, и они хотят захватить его силой, — одернула сестру.

— Они ваши враги, а для меня — родная стая. Самуил сказал, что никого не тронет, если жители сами сдадут город. Разве так сложно выполнить его требование?

— Не будет этого! — Надин с силой ударила рукой о стол. — Мой муж умер от рук берсерков, я не могу сдать город его убийцам.

— Ни Самуил, ни его брат Анрэй, не убивали вашего мужа. Это Горан убил неповинного человека.

— Откуда ты знаешь, девчонка?!

— Знаю больше вашего! Потому что вижу кто плохой, а кто хороший! Самуил — хороший, а Горан ¬— плохой. Скорее бы берсерки захватили город, не дождусь их появления.

— Майя, замолчи! — крикнула я на нее.

Она с презрением посмотрела на меня, и добавила:

— Ты всегда была на их стороне. Но скоро Самуил придет сюда, и все изменится.

Девочка демонстративно встала и вышла из комнаты. Я была шокирована ее словами. Ей не нравилось здесь, но я никогда не думала, что мы окажемся по разные стороны баррикад. Майя склонна доверять берсеркам, но ее поведение выходило за рамки дозволенного.

— Она маленькая, и еще много не понимает, — оправдывалась за нее перед Надин.

Вдова промолчала, погруженная в собственные мысли. Словно мои слова вообще не имели веса.

— Это уже неважно. Я не уверенна, что на рассвете стены города выдержат наступление. У нас мало солдат. Но если произойдет чудо, и мы выстоим — голод и обещания берсерков приведут к бунту горожан. Без Горана нам не справиться.

— Он нас не оставит. Я уверена, — старалась поддержать Надин, хотя мы обе понимали, что одной веры в это недостаточно. — Я пойду поговорить с сестрой.

Отодвинула стул и пошла за Майей, так и не притронувшись к еде. Сестра сейчас меня волновала даже больше, чем враг у ворот родного города и прощальный ужин.

Пошла к ее комнате, но не стала сразу входить. За дверью услышала голоса. И в этот раз говорила не только Майя.

— Они меня не понимают, — тихонько жаловался ребенок, — я для них совсем чужая.