Если швейцар был похож на адмирала, то этот тип тянул никакне меньше, чем на английского лорда или на худой конец на премьер-министраГолландии.

– Да, меня пригласила Нора… то есть Элеонора ВасильевнаСухарева…

– Благодарю вас. – Премьер-министр расцвел, какбудто я подарила ему старинный персидский ковер или подлинник Рембрандта дляего новой резиденции. – Элеонора Васильевна уже прибыла! Она находится вКрасной гостиной. Позвольте проводить вас к ней…

Я позволила.

Мы прошли несколько комнат, или залов, или гостиных – незнаю, как назывались все эти помещения, могу только сказать, что они подавлялименя своей роскошью. Одна комната была отделана в мавританском стиле – ажурнаярезьба стен, многочисленные низенькие диванчики, инкрустированные столики изеркала, зеркала… Другая, напротив, напоминала о строгом изяществе готики,третья казалась будуаром французской графини…

Людей здесь было немного – за одним или двумя столами игралив карты да несколько наблюдателей следили за игрой, потягивая разноцветныекоктейли.

Наконец мой провожатый распахнул передо мной высокие двери,отделанные бронзой, и мы оказались в комнате, которая, несомненно, и была тойсамой Красной гостиной. В этом можно было нисколько не сомневаться, посколькуее стены от пола до потолка были затянуты темно-красным муаровым шелком.

Таким же шелком были обиты несколько диванчиков, стоявшихвозле стен, и дюжина стульев.

За круглым белым столом шла игра.

Игроки были удивительно серьезны, и я даже не сразу узналаих, хотя трое из них были мне знакомы.

Это были Нора, очень элегантная и моложавая, в длинномоткрытом платье из переливчатого бледно-зеленого шелка, ее муж Вячеслав и СуренСтепанович.

Мужчин тоже трудно было узнать.

Во время отпуска я видела их в основном в черных изопреновыхгидрокостюмах, согнувшимися под тяжестью кислородных баллонов, а сейчас онивыглядели, как персонажи светской хроники. Впрочем, Вячеслав был просто втемном, хорошо сшитом костюме, но вот на Сурене Степановиче был самый настоящийсмокинг, облегавший его, как вторая кожа.

Однако еще больший интерес вызывала девушка, по-видимому,игравшая с ним в паре.

Она была удивительно красива – роскошные каштановые волосы,поднятые и уложенные в сложную прическу, отчего очень выигрывала длинная,изящная, буквально лебединая шея, темно-синие глаза, чудесный цвет лица.Несмотря на то что она сидела за столом, было видно, что партнерша СуренаСтепановича очень высока и стройна. Бежевое платье, расшитое едва заметным золотымузором, казалось удивительно изысканным.

У меня еще больше испортилось настроение: на фоне этойкрасотки я почувствовала себя дворовой кошкой.

Служитель оставил меня в покое и исчез.

Нора подняла глаза, увидела меня и чуть заметно улыбнулась,показав, что игра заканчивается и мне придется немного обождать.

Вячеслав положил на стол последнюю карту и громко произнес:

– Роббер!

– Извини, дорогой, – подал голос Сурен, – вовтором гейме у меня была реконтра!

– Ах да… – Норин муж помрачнел.

– Ты меня чуть не разорил! – Сурен улыбнулсяодними губами.

Внезапно его партнерша расхохоталась.

Ее смех контрастировал с тонкой, изящной внешностью: он былрезким, неприятным, похожим на воронье карканье.

– Вероника, – Сурен поднял на свою спутницу глаза, –наверное, нам пора…

Вероника!

Я вспомнила слова бывшей свекрови.

Это имя и неприятный смех… Как сказала Сандра? «Смеется, какбудто ворона каркает!»

Никаких сомнений! Это была именно она, новая пассия моегобывшего мужа…

Моего покойного бывшего мужа.

Вероника поднялась из-за стола, потянулась, как сытая кошка,и промурлыкала, глядя на Сурена:

– Суслик, подожди меня несколько минут, мне нужнопроветриться и попудрить носик!

– Сколько раз я просил не называть меня так… –проворчал Сурен Степанович.

– Суслик, не будь букой! – И Вероника выскользнулав соседнюю комнату.

Собственно, я пришла сюда, чтобы приглядеться к СуренуСтепановичу, возможно, даже познакомиться с ним. Но теперь, когда я увидела этуВеронику, я, с одной стороны, поняла, что шансы мои у Сурена невелики – мнедалеко до этой холеной красотки, а с другой стороны, сама она заинтересоваламеня больше, чем ее спутник.

Поэтому я вслед за ней выскользнула из Красной гостиной идвинулась по анфиладе комнат, прячась за портьерами и издалека поглядывая настройную фигуру в бежевом шелке.

Миновав несколько комнат, Вероника остановилась в пустомполутемном зале, достала из сумочки маленький изящный мобильник и поднесла егок уху.

Говорила она так тихо, что мне не удалось расслышать нислова, но при этом лицо Вероники было раздраженным и озабоченным. Ближе к концуразговора она достала из сумочки клочок бумаги и что-то на нем поспешнозаписала.

Закончив разговор, она не вернулась к своим друзьям, а вышлав коридор и скрылась за дверью с женским силуэтом.

Я выждала несколько секунд и вошла следом за ней.

Дамская комната поражала своей роскошью – чудесные зеркала ввенецианских рамах, раковины из натурального черного мрамора, позолоченныекраны в стиле ретро.

Вероники видно не было, но по звукам в одной из кабинок явычислила ее местонахождение.

Однако самым интересным было то, что ее бисерная сумочка,украшенная кристаллами «Сваровски», лежала на мраморной столешнице возлераковины.

Соблазн был слишком велик: мне захотелось ознакомиться ссодержимым этого ридикюля, ведь ничто так много не говорит о женщине, как еесумочка.

Покосившись на дверцу кабинки, я крадучись подобралась кстолешнице и протянула руку к бисерному изделию.

Гром не грянул, земля не разверзлась у меня под ногами.

Я тихонько щелкнула позолоченной застежкой и заглянулавнутрь ридикюля.

Кроме обычных, невинных и обязательных предметов, безкоторых не может обойтись ни одна женщина, – таких, как патрончик губнойпомады и пудреница от «Шанель», там лежали флакончик духов от «Исси Мияки»,расческа, изящная серебряная зажигалка, шариковая ручка с логотипом крупногобанка и какой-то клочок бумаги.

Мобильника в сумочке не было, должно быть, Вероника взялаего с собой.

Из кабинки донесся звук льющейся воды.

Нужно было торопиться.

Мне неоднократно приходилось читать, что в критическихобстоятельствах время как будто растягивается и человек успевает сделатьгораздо больше, чем в обычное время.